Ахметшин Наиль - Тайны великой пустыни

В 1937 году Ходжа Нияз, будучи заместителем председателя правительства Синьцзяна, третьим лицом в местной администрации, поддержал очередное восстание уйгуров в Хами и вскоре был арестован. По свидетельству бывшего белогвардейского офицера, проживавшего с семьей в Урумчи, он стал жертвой собственной недальновидности, «командовал полком, но никогда не был даже солдатом». Его поездки по городу представляли собой «комическое зрелище»: «Обычно он ехал на автомобиле, а целая рота охраны бежала следом с винтовками при полном вооружении, или иногда в кабине грузовика с маленьким конвоем в кузове, а конный отряд мчался за ним галопом. Он считал, что для солдат излишне пользоваться таким же видом транспорта, каким пользуется его «высокая особа»… Как мог такой человек решать политические и государственные дела?» После ареста следы Ходжи Нияза теряются.

Мавзолеи мусульманских правителей Хами и могилы их ближайших родственников находятся в южной части города. До них можно доехать на автобусе № 10, но я отправился пешком, поскольку никуда не торопился. Цена входного билета — 20 юаней (около 2, 5 доллара), совсем недавно он стоил в два раза дешевле. В книжном киоске меня очень порадовал солидный журнал на английском языке, опубликованный в Урумчи лет 15 назад и рассказывающий об исторических достопримечательностях и красивых ландшафтах на маршрутах Шелкового пути в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Его я приобрел за символические 5 юаней.

К сооружению указанного комплекса приступили в 1840 году, когда княжеством правил Мухаммад Бисир. Сегодня его мавзолей выглядит наиболее эффектно. Высота прямоугольного сводчатого здания составляет 18 м. Стены с внешней стороны выложены глазурованным кирпичом, а купол и верхняя часть — кафельной плиткой. Совсем рядом находится гробница Шахмасуда, она значительно скромнее. Работники музея поведали, что многие могилы были повреждены и разрушены в годы «культурной революции».

На обширной территории расположена крупнейшая в Восточном Синьцзяне мечеть Идках. Впервые ее построили при ранее упоминавшемся цинском императоре Канси, в дальнейшем неоднократно восстанавливали и реставрировали. В огромном молитвенном зале, крышу над которым удерживают 104 деревянных столба, размещена солидная выставка старинных ковров.

«Ид» на арабском языке означает «праздник», отсюда и названия двух главных мусульманских праздников: Ид аль-адха (тюрк. Курбан-байрам) — праздник Жертвоприношения и Ид аль-фитр (тюрк. Ураза-байрам) — праздник Разговения. С некоторой долей условности слово «Идках» можно перевести как «Место для праздничных молитв». Мечеть с аналогичным названием есть и в Кашгаре.

К северо-востоку от гробниц князей находится небольшое уйгурско-дунганское кладбище, где, как указано в китайском путеводителе, изданном в 2000 году, погребены останки исламского проповедника Гейса из Медины. Существует предание, согласно которому Мухаммед — пророк и посланник Аллаха — в VII веке отправил в Китай трех своих учеников с целью распространения нового вероучения. Один из них направился на юг Срединного государства, другой — в район современной провинции Ганьсу, а третий — Гейс — остановился в Западном крае. Под Хами он серьезно заболел и вскоре скончался.

Единоверцы похоронили его в некоем ущелье и почитали могилу правоверного как святыню (араб, мазар). В 1945 году на средства местных мусульман в городе была построена гробница, куда и перенесли останки проповедника. К ней примыкают могилы раздельно погребенных уйгуров и дунган (хуэйцзу).

На кладбище никого не было, поэтому долго искал служителя, который открыл бы вход в мазар. Им оказался ушлый юнец примерно 10–12 лет от роду. Он взял с меня 5 юаней, после чего пустил во внутрь. Сразу обратил внимание на спертый воздух и недостаток освещения в довольно мрачном помещении. Гора из бесконечных разноцветных полотнищ и лоскутов ткани в середине зала выглядела уж очень провинциально, но в то же время давала определенное представление об особенностях совершаемого здесь обряда поклонения.

Очутившись на улице в старой части города, я пришел к выводу, что для первого дня пребывания в Синьцзяне чересчур увлекся созерцанием останков его давно усопших жителей и посещением мест их погребения, пора вернуться к реальной жизни.

Поезд № К889 Дуньхуан-Урумчи прибыл на конечную станцию в 8 часов утра по пекинскому времени, т. е. в 6.00 — по местному. Хорошие знакомые моих коллег по работе в агентстве Синьхуа любезно предложили в течение 2–3 дней показать город и его окрестности, а также свозить в древний Турфан, но я просил не встречать меня на вокзале, ибо ехал через Хами и не знал точного времени своего прибытия в административный центр Синьцзяна.