Мацумото Сейтё - Флаг в тумане

Оцука продолжал ходить в контору, но работа валилась у него из рук.

Оставшиеся молодые адвокаты, как и прежде, приходили на службу и занимались делами. Но они стали небрежно относиться к своим обязанностям. С тех пор как все упомянутые события получили огласку, просители, которые поначалу молили Оцука о помощи, теперь в вежливой форме отказывались от его услуг.

С этим как-то можно было смириться. Более всего Оцука желал теперь добиться правдивых показаний от Кирико. И еще — получить от нее зажигалку как вещественное доказательство. Другого пути спасти Митико не было. Ни многолетний опыт, ни умение строить логические заключения не могли восполнить отсутствие свидетельских показаний и вещественных доказательств.

Как адвокат он был уже бессилен. Оцука перечитал все относящиеся к делу материалы, продумал все возможные способы защиты и понял, что предпринять тут ничего не может. Целыми днями он бесцельно просиживал в своей опустевшей конторе. Со стороны могло показаться, что он просто с рассеянным видом сидит, поджав ноги, на стуле и греется на солнышке.

С таким же рассеянным видом он ходил по улице, ездил в машине.

Дома его тоже некому было утешить. Все уехали.

Но Оцука считал, что это даже к лучшему. Теперь, когда жена ушла, он может официально жениться на Митико. Правда, пока это невозможно. Прежде всего надо вызволить ее из камеры предварительного заключения.

Он верил в полную невиновность Митико. Был убежден в этом. Но для суда ни вера, ни убеждение не играют роли. Там ценятся факты.

Дома Оцука тоже ничем не занимался. Читать материалы по делу Митико больше не было необходимости. Он уже усвоил все до последней строчки.

Оцука сидел неподвижно, лишь сокрушенно покачивая головой. Он сам понимал, что нервы его на пределе.

И вот поздним вечером Оцука снова отправился в бар «Риён».

Открыв узкую дверь, он вошел в полутемный зал. До закрытия оставалось еще около часа. Примостившись в углу у стойки, он заказал виски с содовой.

— Добро пожаловать! — приветствовали посетителя бармен, хозяйка и девушки-официантки. Милый пожилой джентльмен, который спокойно посиживает и попивает себе виски.

Как только Оцука появился, хозяйка и официантки сразу известили об этом Кирико. Все уже знали, что неразговорчивый господин приходит ради нее.

— Добро пожаловать, — Кирико уселась рядом, почти касаясь его плечом. — Можно, я тоже что-нибудь закажу себе?

Оцука кивнул, и Кирико попросила налить бренди.

Получив бокал, девушка передала его адвокату.

— Сэнсэй, согрейте, пожалуйста.

Оцука обхватил бокал обеими ладонями. Желтоватая жидкость на дне чуть заколыхалась. Он почувствовал ее аромат.

Минуты две Оцука держал бокал в своих ладонях. Со стороны это выглядело просто: девушка попросила любимого мужчину согреть ладонями бренди.

— Руки у сэнсэя теплые, — сказала Кирико.

И в самом деле, напиток, согретый ладонями, доставил ей удовольствие.

— Как согрелось вино! — сказала она, отпив глоток. — Впрочем, руки горячие — сердце холодное, — со значением добавила она банальную фразу.

— Это не так. Ради любимой женщины я готов на все. Стало быть, сердце у меня не холодное.

Их приглушенный разговор долетал и до бармена, но он принимал его не более чем за обычную пьяную болтовню.

— Вот как! Раз вы так говорите, вам придется поплатиться за это. И не только самому. Ведь так? — Кирико, вполне войдя в роль девушки из бара, кокетливо заглядывала адвокату в лицо.

— Что поделаешь. Жить мне уже немного осталось. Два раза в этот мир не приходят. Надо ценить отпущенное нам время.

— Восхитительно! Просто завидую вам. А ведь есть люди, которые безвременно ушли, не сумев как следует пожить даже самой заурядной жизнью.

Она имела в виду брата. Адвокат понял это.

Пока они сидели в баре, вид у обоих был веселый и непринужденный, обращение заботливое и сердечное.

Окружающие заподозрили, что Кирико и адвоката связывают близкие отношения.

Когда подошло время закрытия, Оцука заплатил по счету и собрался уходить. Кирико помогла ему надеть пальто.

— Риэ-тян, ты можешь быть свободна. Хочешь проводить гостя? — понимающе спросила хозяйка.

— Да, я провожу, — с готовностью откликнулась Кирико.

Адвокат шел рядом с Кирико по темной улице. С того мгновения, как, распахнув узкую дверь, они вышли, между ними снова возникло отчуждение.

— Вы только и говорите, что о своем брате, — сказал Оцука. — Конечно же, я виноват. Я искренне раскаиваюсь и готов на что угодно, лишь бы искупить свою вину.