Андрей Ранчин - «На пиру Мнемозины» - Интертексты Иосифа Бродского

Ахматова Анна. Стихотворения и поэмы. С. 58.

Пример игры слов: «пачка денег — пачка-балетное платье». — А.Р.

Впрочем, не реминисценция ли это из ахматовскою четверостишия «О, есть неповторимые слова…», завершающегося строками: «Неистощима только синева / Небесная и милосердье Бога» (Ахматова Анна. Стихотворения и поэмы. С. 129).

Брюсов В. Я. Избранные сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1955. С. 220.

Пастернак Б. Стихотворения и поэмы. С. 179.

Ахматова Анна. Стихотворения и поэмы. С. 244.

Похожий образ, уподобление творчества добыче полезных ископаемых (руды), встречается у самого известного и «громкого» из русских футуристов — Владимира Маяковского в «Разговоре с фининспектором о поэзии»: «Поэзия — / та же добыча радия. // В грамм добыча, / в год труды, // Изводишь / единого слова ради / тысячи тонн словесной руды»; «Пуд, / как говорится, / сопи столовой // съешь / и сотней папирос клуби, // чтобы / добыть / драгоценное слово // из артезианских / людских глубин» (Маяковский В. В. Сочинения. Т. 1. С. 360, 361). Строительство города — «угольного гиганта» — тема «Рассказа Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» Маяковского.

Совершенно иное толкование этих строк предложил С. Н. Зотов: «<���…> „лампы… стебель“ символизирует свет разума, взыскивающего истины, „хищно вывернутый“ — изощренность современного сознания, „как уголь, данный шахтой на-гора“ — по-видимому, свидетельство предельной глубинности разумной деятельности, выход сознания из „подполья“, разработка всех уровней культурно-психической деятельности; наконец, „железнодорожное крушение“ — примета социальных катаклизмов, символ общественного неблагополучия, предельное выражение катастрофичности состояния мира. Все перечисленное выше представляет собою тематизацию Времени, существования („экзистенции“), посредством которого обнаруживается Бытие» ( Зотов С. Литературная позиция Иосифа Бродского: К постановке проблемы // Иосиф Бродский и мир. С. 119).

Мне такое прочтение представляется сомнительным и чужеродным тексту. И не только потому, что не замечены аллюзии: в этой интерпретации поэзия Бродского выглядит «слишком» похожей на философскую аллегорию.

Мандельштам О. Полное собрание стихотворений. С. 89.

Встречаются у Бродского и переклички с текстами малоизвестными. Так, в «1972 годе» это образный ряд «птица — форточка — девица — кофточка», вероятно, восходящий к стих. Чурилина «Один».

Топоров В. Н. Две главы из истории русской поэзии начала века: I. В. А. Комаровский; II. В. К. Шилейко (К соотношению поэтики символизма и акмеизма) // Russian Literature. 1979. Vol. VIII. N 3. P. 292.

Ср. наблюдения К. Ф. Тарановского над произведениями Мандельштама: Taranovsky К. Essays on Mandel’stam. P. 18–19; ср.: Тарановский К. О поэзии и поэтике. С. 32–33.

Ср. в связи с темой «Бродский и Мандельштам» замечание С. Ю. Кузнецова: «Попадая в стихи Бродского, образы Мандельштама становятся там „своими“, зачастую теряя связь с первоисточником» ( Кузнецов С. Ю. Осип Мандельштам и Иосиф Бродский. Мотивы пустоты и молчания // Осип Мандельштам: Поэтика и текстология. М., 1991. С. 33). Впрочем, присвоение «чужого текста» происходит у Бродского, конечно, не только в случае с Мандельштамом.

Ср., впрочем, возражения Е. М. Петрушанской на это замечание, высказанное с большей категоричностью в журнальном варианте моей статьи (Литературное обозрение. 1993. № 3/4): Петрушанская Е. «Слово из звука и слово из духа»: Приближение к музыкальному словарю Иосифа Бродского // Звезда. 1997. № 1. С. 219 и сл.

Не случайно, что строки о буквах-следах завершают стихотворение, посвященное очень больной и неприятной, совсем не «литературной» и не «эстетской», теме: «зимняя кампания 1980 года» — это советская интервенция в Афганистан.

Brodsky J. Less than One: Selected Essays. [Б. м.] Viking, 1986. P. 160. В дальнейшем при цитировании этой книги страницы приводятся в тексте. Перевод англоязычных текстов здесь и далее мой. Ср. авторизованный перевод А. Сумеркина: «Однако великим писателем Достоевский стал не из-за неизбежных сюжетных хитросплетений и даже не из-за уникального дара к психологическому анализу и состраданию, но благодаря инструменту или, точнее говоря, физическому составу материала, которым он пользовался, т. е. благодаря русскому языку» (IV (2); 117).