Юрий Мухин - Продажная девка генетика

Профессионал тот, кто может получить конечный результат. Именно по этому результату оценивается профессионал во всех областях. Кроме советской науки. Там профессионал оценивается наличием ученого звания. Причем это звание присваивается не теми, кто пользуется результатами труда ученых, что имело бы смысл, а самими учеными. Организация советской науки, вавиловщины — это шедевр государственного идиотизма.

Отныне любой дурак мог стать советским ученым, более того, ученому, в отличие от рабочего, даже не требовалось совершенствовать свой ум в процессе работы — требовалось совершенствовать только способы приобретения ученых званий. (Вспомните, с каким рвением эти ученые бараны разрушали СССР — свою кормушку.)

К настоящему времени «советские ученые» превратились в толпу с интеллектом более низким, чем в целом общество. Об общественных науках, обо всех этих «философах» и «экономистах», и говорить не приходится. Возьмите даже более конкретные и точные науки.

Посмотрите на почти сплошь неграмотное, не способное думать поколение «козлов» — это ведь результаты нашей педагогики. Ими телевидение вертит, как дрессировщик в цирке ослами.

Каждый четвертый врач в мире — советский. Это что — видно по результатам?

40 лет свободно развивается генетика, и что от нее толку? Может, она победила рак, дала нам устойчивые урожаи?

Физика астрономические суммы ухлопала под термоядерную энергию — где она, эта энергия?

Результат советской науки в одном: каждый четвертый ученый мира сидел на шее советского народа. Это ее единственное выдающееся достижение. Все остальные куда более скромные.

Разумеется, доступ к такой кормушке не мог быть организован без блата. А где блат — там и евреи. Я это к тому, что уже давно не могу ответить Наталье Иноятовне Тилляевой, которая написала мне еще по поводу статьи «Надо ли всех объявлять евреями?». Она так пишет об отборе кандидатов в ученые:

«Училась я в Московском физико-техническом институте, и в этом институте существовала та самая «секретная» норма зачисления абитуриентов в студенты, о которой пишет очень не понравившаяся Вам Алиса Шпо-лянская. Можно, конечно , твердить, что это выдумки жидовствующих негодяев и закомплексованных придурков, но тех }кто знаком с этим фактом не понаслышке, Вы такими заклинаниями не заставите считать белое черным, и вызовете у них неуважение, вряд ли жалость и наверняка — презрение. Объясню, как на практике реализовывалась та самая норма. У нас официально была объявлена «субъективная» система приема в институт. Это означало, что после успешно сданных (без двоек) экзаменов абитуриенты должны были проходить так называемое собеседование на произвольную тему (без оценки), и по результатам экзаменов и собеседования решался вопрос о приеме или не приеме. Никакого проходного балла в те времена (я поступала в институт в 1964 г.) не существовало, и это давало право членам приемной комиссии руководствоваться не только уровнем знаний абитуриентов, но и другими, неведомыми нам соображениями. Я лично была знакома с несколькими евреями, выпускниками спецшкол города Горького, набравшими по 17—18 баллов, которым отказали в приеме, в то время как меня, узбечку по паспорту, приехавшую из Ашхабада (у меня русская мама), зачислили в институт с 16 баллами, парня из деревни приняли в институт с 14 баллами, как и девушку-москвичку, тоже всего с 14 баллами, зачисленную на самый престижный тогда факультет общей и прикладной физики... Насколько обоснованным было определенно пристрастное отношение к евреям при зачислении в вуз, готовивший научные кадры для оборонных отраслей промышленности, я сейчас судить не берусь, хотя, по молодости лет, была этим шокирована и возмущена. Я лишь подтверждаю, что в МФТИ существовала скрытая дискриминация не только евреев при приеме в институт, но и иногородних».

Итак, была дискриминация, был отбор. Но далее т. Тилляева продолжает:

«Это бесспорный факт, отрицать который нечестно и неумно, хотя относиться к нему можно по-разному. Правда, мне неизвестны случаи, когда бы еврей, набравший максимально возможные 20 баллов, не был принят в институт, хотя не исключаю и такой возможности. К примеру, в моей группе, состоявшей из 18 человек, училось по меньшей мере два еврея и не было ни одного москвича. Все мы имели вступительный балл не выше 18».

Если мы вспомним арифметику за 4-й класс и разделим 2 на 18, а потом умножим на 100, то определим, что в институте, обещавшем хорошую кормушку в будущем, в который «не допускались евреи», их было 11%, при объявленной их численности 0,7% от всего населения СССР. Удельно в 15 раз больше, чем остальных национальностей. Интересно, сколько же их там должно было быть, чтобы Наталья Иноятовна не была «шокирована и возмущена» «дискриминацией» евреев, — 50 или 100%? Да, евреи из Горького не поступили, но потому, что их дискриминировали, или потому, что у них не было блата в Москве?