Сергей Бузиновский - Знак вопроса 1993 № 3-4

Обладая чудесным даром, Бартини не мог не задуматься над устройством такой Вселенной, где можно ясно видеть события, которые еще не произошли. «Предопределенность мира — единственная настоящая трагедия человека», — сказал Гете после беседы с Наполеоном.

Если будущего еще нет, а прошлого — уже нет, что же остается? Нечто эфемерное, соединяющее одно небытие с другим. Не имеющее длительности, вечно ускользающее от наших попыток рассмотреть и дать определение. Настоящее логически противопоставлено будущему и прошлому. Если нет ни того, ни другого — нет и настоящего. Но это значит, что наш мир вообще не существует! Единственный способ избежать абсурда — признать, что все времена существуют одновременно . Дорога не исчезает оттого, что мы проходим по ней. И уж совсем глупо утверждать, что озеро, которое вот-вот покажется из-за поворота, не существует — только потому, что мы его не видим! Обычный человек видит только синхронный с ним «кадрик» киноленты. Визионер может «взлететь над дорогой» — и увидеть остальное…

Величайший в истории пророк, живший в XVI веке, Мишель Нострадамус оставил человечеству свои «Центурии». Ценность этой книги возрастает с каждым веком. Список сбывшихся предсказаний столь огромен, а детали событий столь точно совпадают, что заставляют задуматься самых замшелых ортодоксов. Между тем ответ содержится в самой книге, ожидая того, кто задаст вопрос. В предисловии к «Центуриям» Нострадамус выводит возможность предсказания «из самого факта абсолютной вечности, включающей в себя все времена».

…Если Вселенная — это дорога, значит, «есть смысл слегка прибавить шагу, чтобы оказаться первым…»

Рис. 2а, 2б, 2 в. Известен был, и то лишь в узких кругах специалистов, Р. Л. Бартини — конструктор скоростного самолета «Сталь-6», пассажирского «Сталь-7» и дальнего бомбардировщика ДБ-240 (Ер-2)

Рис. 3. Тяжелый, дальний, сверхзвуковой. Таким он задумывался

…Его самолеты опережали свое время. Как минимум на пять-семь лет. В тридцатом году Бартини строит самолет со скоростью 420 км/час — на сто пятьдесят километров больше скорости лучших истребителей тех лет. Через три года — новая машина: первый в стране цельнометаллический истребитель — 630 км/час! Такой скорости винтовые машины достигнут к концу войны, но только со вдвое более мощными моторами! 1936 год — новый самолет — двухмоторный, дальний, скоростной… Об этой машине вспомнили перед самой войной и спешно переделали в бомбардировщик (под общим руководством «итальянского шпиона» Бартини!). Осенью 1941 года, когда немцы захватили балтийские аэродромы Ханко и Эзель, «Илы» уже не могли долететь до Берлина и вернуться назад. Но бомбежки германской столицы продолжили с подмосковных аэродромов бартиниевские бомбардировщики ДБ-240.

А заключенный Бартини уже работал над новой машиной. У Шаврова описан этот удивительный для тех лет проект: «…сверхзвуковой одноместный истребитель типа „летающее крыло“ малого удлинения, с большой переменной по размаху стреловидностью передней кромки, с двухкилевым вертикальным оперением, на концах крыльев». Не оценили… Через двадцать лет устроили повторную экспертизу. Специалисты признали: проект был вполне осуществим!

…Он умер в середине «ватного десятилетия». «Никому ничего не надо!» — это оттуда, из глухих семидесятых. О покойном конструкторе еще раз вспомнили, когда в Арктике гибла наша атомная подлодка. В тот черный день базовые «Илы» безнадежно кружили над морем, разбрасывая спасательные плотики. Гидроавиация Северного флота не сделала ни одного вылета — шторм… Только одна машина в мире могла бы сесть на такую волну — четырехдвигательная реактивная амфибия вертикального взлета конструкции Бартини, стоявшая без крыльев на поле Монинского авиамузея. Этот уникальный гидросамолет построили и начали испытывать при жизни конструктора. Смерть подрезала этой машине крылья в самом прямом смысле. «Нет человека — нет проблемы».