Юрий Росциус - Гадание - суеверие или…?

«Предсказатель из Афин»

Тот, кто полагает, что исход матча решается с помощью мяча на зеленом поле, заблуждается. Ныне Константин Тзиримонис — «провидец» из Афин — в силах назвать исход любого матча. Он предсказал как результат встречи в четвертьфинале между греческим «Панатинаикосом» и английским «Эвертоном» (в пользу «Панатинаикоса»), так и результат финальной встречи с «Аяксом» (в пользу «Аякса»), что потребовало от него определенной храбрости.

Ключом к предвидению служит изобретенная Тзиримонисом «система нумерологии». Он обозначил цифрами все буквы алфавита (от 1 до 24). Для определения результата финальной встречи Кубка чемпионов «пророк» оперировал именами Иисуса Христа, Александра Македонского, Генри Форда и Димитроса Дамазоса (центрфорварда «Панатинаикоса.»). Сумма цифр составила 198, что по таблице Тзиримониса сулило неудачу. Так и произошло с «Панатинаикосом». Правда, игроки голландского «Аякса» находились в полном неведении, им не было известно предсказание греческого «пророка». К сказанному добавить нечего.

Познакомимся с другим, очевидно не менее древним, способом гаданий, рациональные корни которого пока выявить не удалось.

Когда много лет назад в журнале «Юность» я прочел приводимый ниже отрывок, немедленно связался с автором романа «Люди остаются людьми» — Юрием Евгеньевичем Пиляром, добился встречи и дотошно выспросил его обо всем происшедшем. Он подтвердил абсолютную фактологичность изложенного ниже.

Следует сказать, что Юрий Пиляр участвовал в военных действиях, был ранен, попал в плен. Свою жизнь в лагерях фашистской Германии он описал в другом романе. А в названном выше рассказывал о своем тягостном крестном пути в советский лагерь, куда после освобождения из концлагерей рейха были направлены практически все советские военнопленные.

Вот выдержка из публикации романа в журнале «Юности» (1904, № 3). Итак, место действия — товарный вагон с заключенными, следующими на восток в советский лагерь. Заключенные ищут, чем бы заняться, как выдержать, выстоять.

«— Давай, что ль, пусть и нам погадает, — говорит мне Ампилогин, кутаясь в потертую пилотскую кожанку. У него на подбородке черная щетина, глаза запали и смотрят тоскливо. — Давай, — я поднимаюсь и иду к пожилому казаху Мухтару Mухтaровичу и прошу его погадать мне.

Пока он совершает молитву, поджав калачиком ноги и сверху вниз оглаживая лицо, я гляжу на серое небо, бегущее за колючим крестом окна.

Конечно, это всего лишь забава, способ убить время — гадание, но все же любопытно. Казахи считают Мухтара Мухтаровича чуть ли не пророком. Он еще в лагере военнопленных якобы предсказал, когда кончится война. Они спокойны: знают, что с ними будет, хотя нам не говорят. Мухтар Мухтарович всегда спокоен. На его лице нет морщин, глаза умные, ясные, и он очень чистоплотен, каждый день чистит зубы! Своеобразная личность!

— Пожалуйста, — отвечает мне Мухтар Мухтарович, закончив молиться. Сейчас он особенно умиротворенный, с тихим сиянием на лице.

Я опускаюсь рядом с ним на корточки.

Мухтар Мухтарович расстилает перед собой белую тряпицу, достает небольшой мешочек и вытряхивает из него сухую глянцевитую фасоль. Я вижу на ней какие-то крапинки — вообще-то обыкновенная фасоль. Он протягивает раскрытые ладони с длинными пальцами, слегка шевелит ими и делает плавные, как бы парящие движения. Я смотрю вовсю, и мне кажется, что фасолины капельку двигаются (! — Ю.Р.), хотя, я вижу это отчетливо, он не прикасается к ним (!!! — Ю.Р.). Зрительная галлюцинация, должно быть.

Мухтар Мухтарович на минуту закрывает глаза, лицо его напрягается и застывает. Потом, открыв глаза, разводит руки, вглядывается в крапинки на фасоли, говорит еле слышно и монотонно:

— Число твоих лет нечетное, число членов семьи четное. Один член семьи приемный…

Я поражен: мне двадцать один год — число нечетное; наша семья состояла из восьми человек — четное; один наш член семьи приемный — моя сестра Мария. Вот чудо-то! С числами еще могло быть случайное совпадение, но вот приемный член семьи — невероятно!

— Документы твои хранятся в большом городе… — как сквозь сон вещает Мухтар Мухтарович, и я опять поражаюсь: правда, аттестат отличника и некоторые мои справки должны храниться в Ленинграде, в институте. — На левой руке твоей, у плеча, шрам („Верно, верно, ранение“), в твоем мешке есть пестрый костюм и книга („Тоже верно. Откуда, дьявол побери, он знает?“).