Епископ Варнава Беляев - Основы искусства святости. т3

135. За обедом ешь довольно, за ужином повоздержись.

136. Каждый день непременно в нощи спи 4 часа... аще изнеможешь, можешь

вдобавок днем спать. Сие держи несомненно до кончины жизни: ибо оно нужно

22

для успокоения головы твоей. И я с молодых лет держал таковой путь .

137. К обыкновенной Иисусовой молитве прибавляй: "Богородицею помилуй мя".

138. Одна молитва внешняя недостаточна. Бог внемлет уму, а потому те монахи, которые не соединяют внешнюю молитву с внутренней, не монахи, а черные головешки.

139. Бойся, как огня геенского, галок намазанных (женщин), ибо они часто воинов царских делают рабами сатаны.

140. Все делай потихоньку, полегоньку и не вдруг; добродетель не груша, ее вдруг не съешь».

-168-

Человек — двусоставен, состоит из тела и души. Душа, по природе своей, «приснодвижна, ибо всегда находится в движении» 1. Ей свойственны благочестие и мышление 2, и в силу своей приснодвижности она может настолько усовершенствовать оба эти качества в их взаимосвязи, что и во сне будет продолжать молиться, по слову Писания (Песн. 5, 2; 1 Фес. 5, 17). Но тело этого не может делать, не может непрестанно служить Богу, ему нужен отдых. Однако, будучи непосредственно и тесно связано с деятельной душой, оно и само естественно должно быть деятельным. Невозможно, совершенно невозможно прийти в только что указанное состояние души, если прежде, насколько то в наших физических силах (у каждого человека они разные), у нас — посредством труда — не упорядочится и не усмирится тело и не станет послушно душе . Итак, в свою меру и тело нам должно сделать деятельным; разумею же деятельность, направленную, прежде всего, на богоугождение, а не на служение князю сего

прелестного мира. Что такова наша обязанность по отношению к телу, вытекает из нижеследующих положений.

I. Необходимость для человека труда вообще

1. Труд есть установление Божественное. Как только появился на земле человек, так стал для него необходимым и труд 4. До грехопадения он был не тягостен для человека, ибо сферой применения его был рай сладости (Быт. 2, 15), а после изгнания из рая — сделался проклятием (Быт. 3, 17-19), тяготеющим над родом человеческим и доныне. Таким он и останется до тех пор, пока — после Страшного Суда — не будет наконец нового неба и новой земли, в них-же правда живет (2 Пет. 3, 13), и где ни плача, ни вопля, ни болезни не будет ктому, яко первая мимоидоша (Откр. 21, 4). И никакие усилия человечества и культуры не в силах облегчить без Бога — машинным, социальным и идейным путем — жизнь человеку и внушить ему посредством софизмов, что физический труд на земле есть вещь прекрасная и что этот труд сам по себе составляет цель и назначение человека. Божественный закон непреложен, и, как мы сейчас

-169-

видели, он говорит нам, что, наоборот, труд есть наказание, что маета эта временная и пользоваться им должно только как средством для спасения. И в этом смысле он необходим. Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь. Это сказал не мирской какой-либо учитель или философ, но божественный апостол Павел, и надо прочесть эти слова в общей связи (в контексте), чтобы уразуметь все значение христианского взгляда на человеческий труд и надлежащий его смысл 5(2 Фес. 3,6-12).

2. Значение рукоделия для телесного здоровья. Тело нельзя презирать и убивать, как то делают некоторые еретики и в чем сластолюбивые люди обвиняют монахов, понимая их аскетизм по-своему. Апостол сказал: Никтоже когда свою плоть возненавиде, но питает и греет ю, якоже и Господь Церковь (Еф. 5, 29). Заповедь Божия только не велит давать потачки телу, а заботиться в меру о нем — наша обязанность. Иначе, как говорит преп. Серафим Саровский 6, «изнемогшу телу, и душа ослабевает». В таком случае на помощь приходит разумно поставленное рукоделие. Ибо праздность и страсти губят тело и расстраивают самое крепкое и железное здоровье.

Биограф Александра Македонского Квинт Курций (даже слишком пристрастный к нему) говорит , что «того, кого не могли сломить полчища персов, победили пороки -et quem arma persarum non fregerunt, vitia vicerunt» — и что для этого неутомимого и непобедимого полководца древнего мира «отдых» представлял более труда, чем все тяготы боевой жизни, намекая на «intempestiva convivia, et per-potandi pervigilandique insana dulcedo, ludique et greges pelliicum»* (* беспрерывные пиры, нездоровые до утра попойки и увеселения с толпами распутниц (лат.) (Курций Квинт. История Александра Македонского. М., 1993). — Прим, составителя.)