Епископ Варнава Беляев - Основы искусства святости. т4

бесноватый, голодный, разутый, не имеет где голову положить, откуда же у него быть похоти? Отстаньте от него, пусть идет творить свое безумие...»

Видел же святой блудного демона, стоящего посреди блудниц. По виду он был как эфиоп, губастый (%eiXa<;), вместо волос на голове имел конский помет, смешанный с золой, с лисьими глазами, плечи его были покрыты драным лоскутом, и от него исходил страшный смрад... Святой, гнушаясь этого зловония, начал часто плевать и рубищем зажал свой нос. Демон же тот, увидя, как он отвращается блуда, пришел в неистовство и испустил громкий вопль. «Меня, — воскликнул, — люди за сладкий мед в сердцах своих принимают, а этот, ходя, посмеивается всему миру, брезгает мною, плюет на нас...»

Блаженный видел этого демона явно, блудницы же голос его слышали, но никого не видели. Сидя среди них, святой смеялся смраду и безобразию того беса. Видя, как святой смеялся, они сказали: «Видите, как смеется с своим демоном?» Одна же заметила: «Хороша еще у него одежда; возьмем, продадим, и сегодня будет на что выпить...» И тотчас вскочили, раздели его донага и платье продали, разделивши -29-

деньги. Старшая же из них сказала: «Не пускайте его нагого, дадим ему хоть старую рогожку...» И прорезавши в средине ее для головы отверстие, накинули на блаженного вместо бывшей на нем одежды и в таком виде выгнали из дому 29.

Но это отсутствие стыда у совершенных людей, достигших состояния невинности детей (Быт. 2, 25) 30, нужно отличать от бесстыдства культурных людей, пришедших в состояние скотов, которые, как известно, тоже не стыдятся своей наготы и безнравственных поступков.

Вот цитата, описывающая это устроение, из дневника поэта К. Бальмонта во

31

время пребывания его на островах Самоа :

«Я просыпаюсь... надеваю на босые ноги туфли, а поверх ночной рубашки накидываю купальный халат, вздыхаю и в столь откровенном виде спускаюсь по главной лестнице. Иногда на ней стоят и разговаривают дамы и девицы. Что ж, немножко неловко, но в общем, по существу, мы все ведь здесь дети солнца, и стыдиться благородного своего тела зачем же?»

Не стыдятся и дикари, но сами ученые сознаются, что эта их нагота, как сперва можно подумать, якобы приучающая к бесстрастию и доводящая окружающих до того, что для них уже ничего в ней нет интересного и любопытного, на самом деле,

32

нисколько не застраховывает от похоти . А я сказал бы: кто слыхал хотя краем уха о тех формах ужасного противоестественного разврата, царствующего у дикарей,

до которых не могут додуматься и европейцы, и документы о которых с рисунками и описаниями путешественников не подлежат печати, а хранятся в научных архивах, тот знает, что эта полная нагота-то во многих случаях и служит причиной для разврата. Кто знаком с содержанием подобных документов, тот поймет, о чем я говорю.

Таким образом, спасающимся должно различать:

Во-первых, период борьбы с демоном блуда. В это время последний изводит человека помыслами, похотливыми ощущениями, истечениями, но все это

33

нисколько не вредит его целомудрию , если только человек борется с этим демоном, а не идет ему навстречу.

Но в миру всякие там литераторы, вроде В. Розанова, и такие ученые, как А. Вилла, П. Ковалевский и другие, сваливают все в одну кучу, борющихся смешивая с победивши--30ми и последних с побежденными. У них монахи, которые в действительности на протяжении десятков лет подвергались искушениям от демона блуда и которые не уступали ему ни пяди, получив за то от Бога неувядаемые венцы, являются психопатами, эротоманами, одержимыми половой горячкой, блудниками, наконец. Тот, кто сам обуреваем насылаемыми от беса блудными помыслами, не должен смущаться, но должен терпеть, молиться, будучи уверенным, что целомудрие его нисколько не оскорбляется, лишь бы душа не хотела всего того, что навевается на него демонами. Из многих имеющихся примеров приведу один.

Рассказывает о себе вышеупомянутый Палладий.

«Жил в скиту некто по имени Пахон; ему было уже около 70 лет от роду. Случилось, что, по наваждению демонскому, мучила меня блудная похоть, так что я не в силах был бороться с помыслами и ночными видениями. Сильно гонимый страстью, я от этого искушения уже готов был уйти из пустыни. Между тем, не сказывал об этом соседним отцам, ни даже учителю своему Евагрию, но тайно отправился в самую глубину пустыни и там 15 дней провел в беседе с отцами скита, состарившимися в пустынножительстве. Между ними встретил я и Пахона. Заметив в нем более искренности и духовной опытности, я осмелился открыть ему свое сердце. И вот что сказал мне этот святой: