Епископ Варнава Беляев - Основы искусства святости. т4

Сей же великий и равноангельный муж, находясь в божественном экстазе, так поет (от первого лица) о святых в одном из своих гимнов:

... как Он [Бог], видимый во плоти,

Не был знаем народом, что Он — Бог,

Так и мы [видимся такими], какими были для всех, —

О чудо! — видимыми, конечно, человеками;

Тем же, чем стали мы по Божественной благодати,

Мы обыкновенно не бываем видимы многими,

Но одним тем, у которых очищено око души,

Мы являемся, как в зеркале;

Не очистившимся же ни Бог, ни мы

Не бываем видимы, и для них совершенно невероятно,

Чтобы мы когда-либо всецело сделались таковыми .

Святой не сказал здесь больше того, что сказано у апостола (1 Кор. 2, 10-16). Но отсюда следует, что если бы мы и захотели для выяснения вопроса о святости по существу обратиться за справками к миру, не могли бы у него их отыскать.

-230-

И если во всем прочем в духовной жизни его суждения — как мы видели по всей книге — ложны, нелепы и извращенны, то в отношении определения святости взгляды мирских людей, можно заранее сказать, будут только чудовищными... Поэтому, переходя в область сверхъестественного, я хочу предыдущим заглавием не только отграничить самого себя в описании ее от всякого земного мудрования о ней, но и предложить читателю пред чтением этого отдела отрешиться от своих мнений о святых — если они уже у него составились на основании соответствующей литературы или общежитейских толков, — мнений подчас,

3

повторяю, вздорных, уродливых, диких и кощунственных .

Прибавлю еще несколько слов о тех, которые вовсе не признают в настоящее время возможности быть человеку святым. Я говорю, конечно, о христианах, а не о безбожниках.

Работая всеми членами души и тела греху, не видя в себе никаких видимых действий благодати, — но как ей и действовать, когда ее гонят?! — они суемудрствуют о том, что прошли-де те времена, когда были святые и можно было, по мере и желанию, ими сделаться, а теперь не то. «Иначе [говорят], — продолжаю словами св. Симеона Нового Богослова, — тех любил Бог, сподобивший их великих даров Св. Духа, и иначе относится Он к нам; нас, говорят, Он едва милует... быть же нам, как апостолы или как древние святые, никак невозможно» 4.

Таких ленивцев в деле спасения собственной души и самооправдателей, идущих против ясных положений Писания и слова Самого Бога (1 Пет. 1,16; Мф. 5, 48; Лк. 6, 36; 1 Кор. 4, 16), св. отец называет «еретиками», «богоборцами» и «антихристами» 5.

И как можно назвать их иначе?..

1. Кто имеет право именоваться святым?

«Похвалу и ублажение святых составляют двоя сия — православная вера и добродетельное житие, и третье — дары Всесвятого Духа. Первым двум — вере и делам — споследует и третье — дары...

Но если кто не имеет непогрешительной веры и добрых дел, на того никак невозможно низойти благодати Святого и поклоняемого Духа. Если же не внидет в какого человека -231-

благодать Св. Духа, чтобы обитать в нем явно и заведомо, то такого никак не следует именовать духовным человеком. А тому, кто не соделался духовным, как можно быть святым?.. Мне кажется, что этому никак нельзя быть. Солнце без света как может называемо быть солнцем? И человек, не имеющий Духа Святого, как может именоваться святым?» 6

2. Телесное и духовное делание святых

Но святые не даром делаются святыми. И мы, если хотим получить их награду, должны творить их же дела.

Какие же это дела? На этот вопрос отвечают нам все жития святых, дошедшие до нас. Возьмем, например, жизнь родоначальника монашества св. Антония Великого.

«Итак, что делал Антоний Великий, когда уединенно жил в гробнице — и притом тогда, когда не знал еще в совершенстве духовного делания? Не заключился ли он в гробнице так, как мертвый? Имел ли с собой хоть что-либо из вещей мира и заботился ли сам о себе хоть сколько-нибудь? Не умер ли он весь и всецело для мира и не искал ли единого Бога, могущего даровать ему жизнь и воскресение? Не довольствовался ли он одним хлебом и водою? Не выносил ли он мужественно всякое зло от демонов, хотя они так сильно нападали на него, что однажды он остался полумертвым от их побоев? Когда же принесли его по этому случаю в церковь, как мертвого и пошевельнуться не могшего, то он, пришедши в себя, не возвратился ли назад и не выступил ли опять небоязненно против своих врагов один?

Простое будто это действие, а между тем сколь оно было важно! Ибо если бы он не возвратился к своим врагам, а остался в мире и если бы он, решась таким образом терпеть до конца, не предал себя произвольно на смерть со всею готовностью, то не удостоился бы увидеть превожделенное лице Христа Господа и услышать сладчайший глас Его. Но как он взыскал вседушно, толкал всеусердно, претерпел до конца, то и получил достойную терпения своего награду. Ибо, как я сказал, он умер произволением для всего, любве ради Христовой, и сидел в уединении как мертвый, пока не пришел Христос, животворящий мертвых, не извел его из ада, т. е. из душевной тьмы, и не ввел в чудный свет лица Своего, который узрев, Антоний освободился от всякой скорбности и, преисполняясь радости, воззвал: