Наоми Вульф - Миф о красоте - Стереотипы против женщин

Это явление больше нельзя объяснять как проблему отдельного индивидуума. Если от 60 до 80% студенток колледжей не могут нормально есть, трудно поверить в то, что в этом виноваты от 60 до 80% семей. В воздухе витает болезнетворный вирус. Он был создан вполне сознательно и со вполне определенной целью. И молодые женщины подхватывают его.

Подобно тому, как худая «железная дева» на самом деле не является красивой, анорексия, булимия и даже обжорство, если рассматривать их как символы, не являются собственно болезнями в строгом понимании этого слова. Они начинаются, по словам Сьюзен Орбах, как вполне разумная и психически здоровая реакция на нездоровую социальную действительность, в которой большинство женщин могут чувствовать себя «правыми», только находясь в состоянии хронического голодания. Анорексичка отказывается следовать предписанному женщинам циклу похудения — при помощи голодания она становится хозяйкой положения. Больная булимией может признавать безумие культа голодания, уже заложенное в нем поражение, а также то, что он лишает ее удовольствия. Психически здоровый человек будет сопротивляться необходимости делать выбор между едой и сексуальностью, а в наше время сексуальность покупается путем поддержания «официально признанных» форм тела. При помощи вызывания рвоты она обходит этот мазохистский выбор. Болезни, связанные с нарушениями пищевого поведения, часто интерпретируются как симптомы невротической потребности в контроле. Но ведь это, несомненно, является признаком психического здоровья, если ты пытаешься контролировать то, что пытается контролировать тебя, особенно если ты — одинокая молодая женщина, а тебя пытается контролировать мощная индустрия, существующая за счет потребностей установленного мирового порядка. Применительно к нарушениям пищевого поведения самооборона — это обстоятельство, смягчающее вину. В отличие от сумасшествия в самообороне нет ничего постыдного.

Женская истерия, которая в викторианскую эпоху казалась загадкой, в наше время становится вполне понятной и объяснимой, если учесть, что общество требовало от женщин отказывать себе в сексе и заточать себя в четырех стенах. Анорексию понять так же легко. Если в XIX в. истерия была естественным проявлением для асексуальной женщины, запертой в своем доме, то в конце XX в. таким же естественным для голодной женщины проявлением стала анорексия.

Анорексия распространяется, потому что это работает. Она решает дилемму молодой женщины, которая сталкивается с культом голодания и должна защищаться от сексуальных домогательств на улице и от принуждения к сексу. Рабочие со стройки не пристают к ходячим скелетам. Отсутствие жира означает отсутствие груди, бедер, ляжек или попы, что в данном случае и требуется. Женские журналы говорят женщинам, что они могут контролировать свое тело, однако, пережив сексуальные домогательства со стороны мужчин, они знают, что не могут контролировать то, на что, как им говорят, их тела провоцируют мужчин. Наша культура предлагает молодым женщинам два варианта того, каким они могут воображать свое тело: с одной стороны, это — порнографический образ, с другой — образ анорексички. Первый — для ночи, второй — для дня. Один — для мужчин, второй—для других женщин. И женщина не может отказаться подбрасывать эту монетку, так же как не может потребовать мечту получше. Но иметь тело анорексички безопаснее, чем тело из порнографического журнала.

Этот принцип действует и в общественных институтах, где доминируют мужчины, когда на должности, находящиеся поближе к власти, продвигают неженственных женщин. Эта тенденция наблюдается повсюду, в том числе в элитных школах и университетах, потому что именно в этих заведениях женщины оказываются слишком близко к власти. И это очень показательно: голод лишает женщину силы, и потому сотни тысяч образованных молодых женщин превращаются в существа, которые не создают никому никаких проблем. Студентка-анорексичка, как и еврей-антисемит или ненавидящий себя афроамериканец, вписывается в заданные обществом рамки. С политической точки зрения она не представляет собой никакой опасности, потому что ей хватает энергии только на то, чтобы выполнить домашнее задание и бесконечно бегать по кругу в спортивном зале. У нее нет сил на то, чтобы разозлиться или организовать свою жизнь, чтобы стремиться к поиску сексуального партнера, чтобы кричать в рупор, требуя выделения денег на ночные автобусы или на программы женского образования, или чтобы задать вопрос, куда подевались все женщины-профессора. Поддерживать порядок в смешанной аудитории, где половина студенток — анорексички, это совсем не то же самое, что иметь дело с аудиторией, половину которой составляют здоровые и уверенные в себе женщины. Когда женщины перестают быть женщинами, управлять ими куда легче — ведь тогда речь идет о привычной ситуации, такой, как раньше.