Герхард Менцель - Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера

Жан-Поль часто говорит в своих произведениях об этих нравах. В «Вуце» его герой, учителишка, обязан своим местом тому обстоятельству, что трудно найти хорошего повара: место учителя патрон предназначал, собственно, повару, но, не найдя ему полноценной замены, не хочет его отпускать. Фиксляйн, которому отказано в должности пастора, потому что он будто бы окрестил собаку именем помещика, в конце концов получает эту должность из-за путаницы имен, а сын «Юбилейного сениора» обязан своим назначением мошенническому маневру.

Йодицкий пастор Рихтер действительно зависит от цедтвицких господ, но правоверный лютеранин и помыслить не смеет критически отнестись к этому. Он верит в «безграничное величие сословия, как в привидения, хотя и не дрожит перед ними», рассказывает Жан-Поль и, обычно стараясь не повредить образу отца критикой, поясняет: «Как счастливы вы, нынешние дети, вас воспитывают распрямленными, вы не сгибаетесь в поклоне перед вышестоящими и внутренне устойчивы перед внешним блеском!»

Ему самому, несмотря на богатство внутренней жизни, всегда было трудно не поддаваться ослеплению внешнего блеска (он жил аскетически только потому, что нужда заставляла), и уже ребенком он должен был учиться преклонению перед господами на расстоянии часа ходьбы, по меньшей мере раз в год, в чистый четверг, когда отец возвращался от цедтвицких господ с причастия и повергал жену и детей «в великое изумление» восторженными рассказами «о высоких господах и поистине придворном церемониале, о придворных яствах, о ледниках и швейцарских коровах и о том, как благодаря его неизменной жизнерадостности его сразу вытребовали из людской к господину фон Плото, или к фройляйн, которая упражнялась с ним в игре на рояле, или, наконец, к баронессе фон Боденхаузен и усадили за стол, несмотря на то, что там сидели и кушали самые важные владетельные рыцари — помещики Фогтланда».

Однажды отец даже взял его с собой в замок. Там мальчику, опьяненному всей этой красотой, дозволили гулять с «переполненным сердцем» среди арок и фонтанов парка и пасть на колени перед высокой персоной баронессы и поцеловать край ее платья. Эту сцену следует запомнить, чтобы понять, что впоследствии для него будет значить готовность благородных дам почтительно пасть на колени перед его высокой персоной.

Почти каждый человек всю жизнь пытается избавиться от предрассудков, привитых ему в юности. Каждое поколение получает от предшествующего правила поведения в мире, не похожем на прежний. Даже воспитание, которое считается с будущим, никогда не выигрывает состязания с временем, ибо пользуется средствами прошлого. То обстоятельство, что в предыдущих веках развитие шло медленнее, существенного значения не имеет.

Кроме того, это не относится к временам больших переворотов. А эпоха Жан-Поля такой и была — эпоха Французской революции и ее последствий. Когда он родился, деспотическая Пруссия Фридриха была на вершине могущества; когда он умер, уже родился Карл Маркс и в Европе произошли такие экономические и политические изменения, которых не могла отменить и Реставрация. На его жизнь приходятся духовные движения Просвещения, «Бури и натиска», классицизма, романтизма. После его смерти представители «Молодой Германии» объявили себя его сторонниками. Однако воспитавший его отец духовно принадлежал еще к эпохе, предшествовавшей Просвещению.

Пастор Рихтер в самом деле верил в привидения, и если он действительно не трепетал перед ними, то сын его все же испытывал трепет. В то время как теология Просвещения давно решила спор о существовании или несуществовании дьявола, для правоверного йодицкого пастора и массы мещан и крестьян нечистый был столь же реален, как для Лютера, который, как известно, часто видел и слышал его. Священники и миряне, прославившиеся умением изгонять дьявола, имелись как в католическом, так и в протестантском кругу. Колокольный звон во время грозы, которому приписывали благодатное действие, был отменен в просвещенном Берлине лишь в 1783 году. Тогдашние баллады об ужасах были не отголоском средневековой боязни призраков — они выражали страхи, еще живучие в народе. Последний раз ведьму жгли в Германии в 1775 году. Жан-Полю было тогда уже двенадцать лет, и он весь во власти таких страхов.

Когда вечерами служанка за прялкой рассказывает истории о призраках, он весь дрожит, лежа в кровати, пока не приходит отец и не ложится рядом с ним. Еще страшнее мальчику с чрезмерно развитой фантазией, когда во время похорон отец заставляет его пронести библию через пустую темную церковь, мимо гроба с покойником, в ризницу. Можно предположить, что эта жестокость отца вызывала в чувствительном ребенке нервные потрясения.