Герхард Менцель - Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера

Другой источник антисексуальной теории и практики Жан-Поля — его бюргерская гордость. Подобно тому как бюргерство считает пиетизм и чувствительность своим противовесом атеизму и цинизму аристократии, так и проповедь добродетели отмечена явными антифеодальными чертами. Аморальность и материализм — а они в глазах Жан-Поля одно и то же — вот что исповедует аристократия; целомудрие, основанное на душевной тонкости, — это бюргерская, чуть ли не революционная добродетель. Такой взгляд проходит через все его произведения, зачастую превращаясь — и не только у него — в клише. Придворный и сластолюбец для него почти синонимы. Девы и юноши вступают во дворец, как в вертеп. Здесь их за каждым углом подстерегает соблазнитель или соблазнительница.

Жан-Поль устоял перед всеми. По словам его племянника, он в тридцать восемь лет лег в брачную постель девственником. Нет никаких оснований сомневаться в этом. Не то чтобы он был импотентом или лишенным чувственности. Вероятно, прав Новалис, подозревавший, что в сентиментальном певце добродетели скрывался большой сладострастник. Новалис, наверно, смутно догадывался о явлении, которое сегодня называют «сублимацией». Жан-Поль — мастер сублимации, он как автор живет ею. Он непрестанно причитает по поводу того, что не женат, даже тогда, когда его домогаются самые красивые (и богатые) женщины. В поцелуях и объятиях он ненасытен, но заходить дальше он себе не позволяет. Не только потому, что это означало бы необходимость связать себя. Он испытывает страх перед завершенностью, перед реальностью любви. Для него самый мощный стимул — страстное стремление к ней. Он художник юношеских чувств. Потому он хочет оставаться вечным юношей. Он переносит сексуальные лишения, ибо их преображение составляет его поэтическую силу. Как никто другой, он умеет описывать не любовь, а мечту о ней. По поводу образа Натали в «Зибенкезе» он пишет Шлихтергролю: «Вечное стремление к идеалу находит разрядку в изображении его, как любовь разряжается в обладании». И точно: он предпочитает разрядку на бумаге разрядке действительной.

В его жизни не было большой, страстной любви — таково следствие. В его отношениях с пятью молодыми девушками в Гофе постоянна лишь их перемена. Сперва он в наилучших отношениях с Ракетой Вирт, затем сближается с Еленой Кёлер, затем влюбляется в Амёну Герольд, чтобы потом обручиться с ее младшей (пятнадцатилетней) сестрой. Склонность к Амёне (которая, кстати, сфальсифицировала потом письма Жан-Поля к ней, делая вычерки и добавления в свою пользу), вероятно, была самой сильной в его жизни. Его дневник от января 1793 года, когда его друг Кристиан Отто тоже начал ухаживать за Амёной, в течение трех недель регистрирует муки ревности, пока внезапно небо над его головой не становится голубым: «Появилась моя книга. Радость моя была почти благоговейной». Он держит в руках первый экземпляр «Незримой ложи» и забывает свои любовные горести, которые станут позже материалом для «Геспера». Он ведь прежде всего писатель, все остальное в нем — в том числе возлюбленный — во вторую очередь.

Но когда после «Геспера» его окружают опытные женщины, нежный обожатель превращается в бурно обожаемого. Начинается это часто с писем, но не всегда. Например, госпожа Юлиана фон Крюденер наносит ему визит. 17 августа 1796 года, то есть через несколько недель после веймарской поездки, в бедную комнату матушки Рихтер внезапно входит светская дама. Она белокура, изящна, стройна. Но самое обворожительное в ней — большие темно-синие глаза на девичьем лице. Анжелика Кауфман нарисовала ее рядом с маленьким сыном, который — знаменательно! — держит в руке лук Амура. «Вы появились, словно сон. Вы исчезли, словно сон, и я все еще живу, словно во сне», — пишет Жан-Поль в первом письме к ней.

Ей тридцать два, ему тридцать три года. Она происходит из богатой прибалтийской аристократической семьи, родилась в Риге, то есть в России, говорит одинаково плохо по-немецки и по-французски, замужем за русским дипломатом, который старше ее на двадцать лет; вместе с ним и без него она путешествует по Европе: побывала в Венеции, Риме, Южной Франции, Париже, Швейцарии, Копенгагене, Берлине, Лейпциге. Живет в роскоши, у нее было несколько любовных приключений с французскими аристократами, и теперь она мечтает о писательской славе и естественной жизни à la Руссо в Швейцарии, которую, однако, не хочет начать, не повидав знаменитого автора «Геспера».