Иван Алексеев - Металлы драгоценные

Спрос на иридий по отраслям, тыс. унций

По дачным компании «Джонсон Мали».

Как видно из приведенных данных, мировое потребление иридия составляет около 3,5 т. Наибольшее количество используется в химической промышленности – 32 %, в электротехнике – 26 %, в нейтрализаторах – свыше 6 % и других отраслях промышленности примерно 36 %. Цена на иридий в 2000 и 2001 гг. составляла около 415 долл. США за тройскую унцию. Правда, к концу 2001 г. она стала снижаться до 408 долл. в ноябре и 395 долл. в декабре, а к марту 2002 г. опустилась до 360 долл. за унцию.

Научный подвиг казанского ученого

В 1804 г. закончился период крупных открытий в группе платиноидов. Два знаменитых англичанина, давших миру четыре металла, продолжали жить и работать, но заметных результатов их труды больше не принесли. Другие ученые пытались найти что-то еще в платиновой руде и, бывало, находили, спешили дать название новому веществу, но потом приходилось от него отказываться, поскольку все оказывалось ошибочным, Так случилось, например, с профессором Дерптского университета Готфридом Вильгельмом Озанном, который, как ему показалось, нашел в уральской платине три новых вещества, одно из которых он назвал рутений. От всех трех Озанн вскоре отрекся: ничего нового в них не обнаружилось, все были плохо очищенными уже известными элементами.

И все-таки платиноидов оказалось не пять, а шесть. Доказал это профессор Казанского университета Карл Клаус.

Из Большого энциклопедического словаря: Клаус Карл Карлович (1796–1864), химик, член-корреспондент Петербургской АН (1861). Открыл (1844) химический элемент рутений, описал его свойства и определил атомную массу. Труды по химии платиновых металлов. Известен как ботаник, одним из первых применил (1851) количественные методы в сравнительной флористике.

К открытию Клаус шел долго. Поддержку своим научным интересам он нашел в Казанском университете. Его ректор, известный математик, создатель неевклидовой геометрии Н.И.Лобачевский энергично привлекал к работе способных людей.

В 1840 г. Клаус заинтересовался проблемами переработки уральской платиновой руды. По его просьбе петербургский Монетный двор прислал ему пробы платиновых остатков – нерастворимого осадка, образующегося после обработки сырой платины «царской водкой». «При самом начале работы, – писал позднее ученый, – я был удивлен богатством моего остатка, ибо извлек из него, кроме 10 % платины, немалое количество иридия, родия, осмия, несколько палладия и смесь различных металлов особенного содержания…»

Он был так поглощен исследованиями, что, по его словам, «…внешний мир исчез из кругозора… Два полных года я кряхтел над этой работой с раннего утра до поздней ночи, жил только в лаборатории и неутомимый труд принес свои плоды».

И здесь уместно привести цитату, дающую картину того, как происходило открытие рутения.

«Исследуя ту часть сплава остатков с селитрой, которая нерастворима в воде, – пишет Клаус, – я смешал жидкость (полученную после отделения осмиевой кислоты) с раствором поташа до щелочной реакции, получил обильный осадок водной окиси железа желто-бурого цвета, который я оставил на несколько дней в жидкости, причем он получил черно-бурый цвет. Это окрашивание приписывал я осадившейся окиси иридия, но подозревал в ней также присутствие некоторого количества окиси родия, и потому я собрал нечистую окись железа, растворил ее в соляной кислоте и получил темный, пурпурово-красный, почти черный, непрозрачный раствор. Это явление удивило меня потому, что ни одна из известных мне окисей не растворяется в кислотах таким цветом. Из этого раствора получил я через прибавление цинка металлический порошок, который вел себя не так, как иридий и родий, а именно: смешанный с поваренной солью и обработанный хлором, при калильном жаре, он дал черно-бурую массу, растворившуюся в воде померанцево-желтым цветом. Этот раствор, цвет которого легко можно было различить от растворов иридия и родия и смеси растворов обоих металлов, дал с аммиаком черный бархатный осадок и, обработанный сероводородом, при отделении черного сернистого металла, получил густой сапфирово-синий цвет. Ни иридий, ни родий, и ни один из других металлов не вел себя таким образом. Хлористый калий и аммоний дали с этим веществом труднорастворимые соли, которые не отличались от двойных солей двуххлористого иридия, Такое сходство побудило меня сначала принять металл за нечистый иридий, но необыкновенные реакции могли произойти и от неизвестного мне тела…»