И. Родионов - Наше преступление

Все это направлялось къ одному пункту — къ вок-залу.

Казенныхъ и частпыхъ кабаковъ тутъ на каждой улицѣ изобиліе.

Въ самомъ центрѣ городка, на соборной плоіцади у ренсковаго погреба, принадлежащаго городскому' головѣ, часа въ четыре дня стояло съ полдюжины поДводъ и толпилось съ бутылками въ рукахъ чело-' вѣкъ двадцать мужиковъ. •

— Думаешь, я забылъ про землю?.. я не забылъ, я помню... этого я тебѣ не спущу...—кричалъ въ толпѣ одинъ рыластый, широкоплечій, неуклюжій парень, грозя другому кулаками.

— Я те покажу, какъ землю отбирать, я те по-кажу... ужъ я это дѣло не оставлю... Ты меня узнаешь...

Слова эти по мужидкому обыкновенію пѳресыпа-лись непечатной бранью.

Ругавшійся парень былъ Сашка Степановъ, а при-дирался онъ къ своему односельцу и крестовому брату — Ивану Кирильеву.

Тотъ относился къ наскокамъ Сашки чрезвычайно спокойно и только разъ, когда Сашка чуть не зацѣ-пилъ его кулакомъ по іносу, очень высокій, атлети^ ческаго тѣлосложенія Кирильевъ быстро поймалъ не въ мѣру расходившагося придиру за руку и безъ всякаго усилія отшвырнулъ его на нѣсколько ша-говъ отъ себя.

— Братишка, не балуй! строго сказалъ Кирильевъ, насупивъ черныя, густыя брови на красивомъ, добро-душномъ лицѣ съ немного толстоватой нижней губой и погрозилъ огромнымъ пальцемъ.

— А што-жъ?

— А то... языкомъ болтай, а рукамъ воли не давай!

Сашка побагровѣлъ отъ злобы, но, зная необы-

чайную физическую силу ■ Ивана, пересталъ лѣзть къ нему и только въ ругательствахъ отводилъ душу.

— Да подожди, чего ты разгорячился? Земля моя? Скажи, моя земля? —допрашивалъ Иванъ.

— Твоя, а почему?..

— Постой. Я ее промутилъ 1) хрестпому по своей волѣ?

— Ну по своей, а почему?..

— Разъ она моя, — продолжалъ Иванъ, перебивая Сашку, — и какъ мнѣ самому была занадобивши, я и отобралъ, потому какъ земля моя и воля моя. А ты не еъ свое дѣло носа не суй. коли тебя не спраши-ваютъ... потому какъ мы съ хрестнымъ это дѣло про-межъ ,себя по согласію порѣшили...

— А почему ты ее промутилъ шипинскому Мат-вѣю, а у насъ отобралъ? Почему?

— Вотъ чудакъ-чѳловѣкъ! Я-жъ тѳбѣ сказывалъ разъ, какъ земля моя и какъ я — ейный хозяинъ, я и промутилъ, кому хотѣлъ. Вотъ тебѣ и всь сказъ и нѳ приставай, — рѣшитѳльно заявилъ Иванъ.

Сашка отошѳлъ въ сторону, къ группѣ изъ трѳхъ парней, не переставая ругаться и грозить.

Иванъ нѳвозмутимо продолжалъ пить водку съ своякомъ Ѳомой — горькимъ пьяницей, но милымъ и обходительнымъ человѣкомъ. Малѳнькій, тщедушный, благообразный на видъ своякъ чувствовалъ себя чрезвычайно неловко передъ Иваномъ, потому что ему не ,на іЧто ,было отвѣтить родственнику угощѳ-ніемъ на угощеніе и потому неводьно подыскивалъ въ умѣ предлогъ, чѣмъ бы услужить Ивану.

— Ваня, ты послухай,што я тебѣ скажу...— впол-голоса проговорилъ онъ, украдкай кивнувъ голо-вой въ сторону Сашки и ѳго пріятѳлей.—Ты остере-гись, гляди — тутъ съ нимъ два озимовскіѳ парня, да вашъ Серега Ларивоновъ, все ребята не надежные, а озимовскіе-то первые драксуны. Какъ бы тебѣ какого худа не сдѣлали? •

— Кто? Они-то? — отвѣтилъ Иванъ нарочно такъ громко, чтобы слышали парни, и презрительно кив-нулъ на нихъ головой. Выпитая водка ужѳ оказы-вала на него свое возбуждающее дѣйствіе.—Только пущай зачнутъ, не обрадуются...

— Да нѣ-ѣ... — продолжалъ онъ, хлебнувъ изъ бу-тылки и (перѳдавая ее свояку. — Это што Сашка-то бре-шетъ, такъ все спьяна. Енъ завсегда такой, кахар-тервый... разъ лишнее выпьетъ — бѣда, сычасъ ко всѣмъ придирки... Рази это впервой?! А разъ про-спится и все евоное зло, какъ рукой сниметъ. Да мы съ имъ — дружки Христовы, и я его завсегда обо-роняю, разъ забижаютъ свои... Бѣда, какъ худо ему жить съ своими-то, — продолжалъ Иванъ, покрутивъ головой, •— и все отъ евонаго карахтера, а какъ Сте-пантъ-то — Сашкинъ отецъ — мой хрёсный и меня што

5

сына родного жалѣетъ, ну ежели у ихъ што промежъ себя выйдетъ, Сашк'а сычасъ ко мнѣ. Я къ хрёсному, и хрёсный завсегда мою просьбу уважитъ... Завсегда... Никогда такого пе бывало, штобы хрёсиый нѳ ува-жилъ, разъ я попрошу, никогда. Енъ меня очинно жалѣетъ, хрёсный-то, прямо, што отецъ родной...

* Купленная Иваномъ сороковка подошла къ концу. Ѳома, все еще стѣсняясь, что не можетъ отблагода-рить свояка за угощеніе, конфузливо пожавъ Ивапу - руку, ушелъ, по персдъ разставаніемъ еще разъ по-совѣтовалъ ему поскорѣѳ убираться во-свояси.

— Вишь, они всѳ сговариваются, указалъ онъ глазами на таинствепно шептавшихся парней.