И. Родионов - Наше преступление

Теперь онъ былъ уже не Иванъ, а наковальня. Егоръ Барбосъ положилъ на него раскаленную до-красна желѣзнуго шину и вмѣстѣ съ Сашкой въ два молота гвоздили по немъ. И онъ-наковальня растя-гивался и шина растягивалась и даже кузница, и Егоръ и Сашка растягивались и въ рукахъ у нихъ были уже не молоты, а огненные шары, п шары эти мелькали надъ головой и тоже растягивались. И ему все хотѣлось заглянуть Егору и Сашкѣ въ лица и онъ все силился повыше поднять голову, но она нѳ поднималась настолько высоко, какъ онъ хотѣлъ, а когда ему все-таки удавалось хоть немножко припод-нять еѳ, то лица Сашки и Барбоса удлиннялись и отдалялись отъ него... «И зачѣмъ они всѳ гвоздятъ? — удивлялся Иванъ, — вѣдьтакъ нѳ долго и разорвать... и сами разорвутся... ишь какія они стали длин-ные»... И только успѣлъ онъ такъ подумать, какъ его сбросили на земь и сталъ онъ кузнечнымъ мѣ-хомъ. Это было куда мучительнѣе. Кто-то раздувалъ его и онъ становился все болыпе, болыпе и толще. «Ишь пухну, что тѣсто на опарѣ». Онъ не успѣвалъ вдыхать и выдыхать воздухъ, а его все накачивали и накачивали... Онъ уже хрипѣлъ, задыхался, хо-тѣлъ крикнуть, что ему худо, и чтобы съ нимъ пере-стали дѣлать то, что дѣлали, но бормоталъ совсѣмъ нѳ то, что хотѣлъ и ему было досадно. Наконецъ, все пропало. Онъ болыпе ничего не чувствовалъ.

— Братцы, братцы, будетъ, што вы? — завопилъ опомнивщійся Рыжовъ, бросаясь отъ одного товарища къ другому, хватая ихъ за плечи и руки и оттаскивая отъ Ивапа. — Поучили и будетъ. Вѣдь это жъ смерто-убивство, братцы... Вѣдь это... Да какъ же это? Господи, помилуй...

До этого Рыжовъ былъ въ полномъ убѣждепіи, что парни хотѣли задать Ивану обыкповенную «мятку».

Парни не замѣчали Рыжова-еІаП-кагакнГи

— Такъ и убить не долго, братцы, рази такъ-то можно?.. Господи, помилуй... — кричалъ онъ.

— А-а-а... Ты вилять? — закричалъ весь окро-вавленный и страшный Лобовъ, набрасываясь на Ры-жова. — Бери камень и бей, а то и тебя тутъ... за-одно...

И Лобовъ такъ сильно ударилъ Рыжова кула-комъ въ грудь, что тотъ едва устоялъ на ногахъ.

— Бей, бей, сукинъ сынъ, а-а, не бьешь!.. а-а, вилять?.. — раздались въ ушахъ Рыжова со всѣхъ сторонъ грозные крики.

Парни бросили Ивана и окружили Рыжова, по-нявшаго наконецъ, по ихъ озвѣрѣвшимъ лицамъ и обезумѣвшимъ глазамъ, что, промедли онъ еще хоть одну секунду, и его убьютъ.

Рыжовъ вЪ смертельномъ страхѣ схватилъ пер-вый попавшійся подъ руку камень и ударилъ имъ Ивана по животу. Тѣло дрыгнуло, — руки туже при-жались къ грудямъ. У Рыжова закружилась голова; рука не поднималась болыпе на убійство, и хотя онъ рисковалъ собственной шкурой въ случаѣ, если бы открылся его обманъ, онъ все-таки сталъ шлепать кам-немъ не по головѣ Ивана, а возлѣ нея, по окровавлен-ной травѣ.

Лобовъ проворно обшарилъ карманы Ивана и, вы-, тащивъ кисетъ, хотѣлъ спрятать его, но Сашка, какъ коршунъ, вцѣпился въ своего пріятеля, и между ними завязалась борьба.

Сашка вырывалъ кисетъ, а Лобовъ увертывался и не отдавалъ.

— Чего? покажь, сколько... — прикусивъ одутло-ватыл губы съ видомъ хищника, набрасывающагося на добычу, задыхаясь, говорилъ Сашка, не выпуская руки Лобова.

— Чуръ, всѣмъ поровну. Всѣ вмѣстѣ работали, —

вм'ітшалея Ларіонов*, ррр.ѳІлп-клглкнГи 36

— Што? не вамъ однимъ... — поддержалъ его и Горшковъ.

. — Чего? извѣсно поровну... — согласился и

ка. — Покажь... ну покажь...

Въ ладони Лобова блеснуло серебро, мѣдяки и за-шуршали кредитки, вытаіценные изъ кисета.

Парни съ алчными лицами окружили Лобова и принялись считать награбленную добычу. Одинъ только потрясенный, значительно протрезвѣвшій Ры-жовъ держался въ сторонѣ и даже деньги не про-извели на него никакого впечатлѣнія.

— Ахъ вы, каторжники, убивцыГ Это кого зарѣ-зали, а?.. Хреста на шеѣ нѣту-ти, а?.. Это вамъ даромъ не пройдетъ... Сычасъ въ волосное... предо-ставлю... а? — послышался сзади задыхавшійся, взволнованный мужицкій голосъ.

Парни вздрогнули, пораженные появленіемъ не-жданнаго обличителя. Всѣ сразу, въ испугѣ обернули головы къ горѣ.

Не болыпе какъ двадцати шагахъ отъ нихъ тру-силъ охлюпью на лошади мужикъ.

— Арестанцы? середь бѣла дня человѣка зарѣ-зали... Это какъ, а?. .въ безсудной землѣ, што ли, а?.. — продолжалъ выкрикивать мужикъ.

Нѣсколько секундъ растерявшіеся убійцы стояли, какъ вкопаные, опустивъ руки.

— А тебѣ чего надыть? Ты што суешься не въ своѳ дѣло? — не сразу и несмѣло крикнулъ Сашка и, подъ вліяніемъ новой, неожиданной, но спасительной мысли, закричалъ уже громче, торопливѣе и отчаян-нѣе, бросаясь на перерѣзъ дороги къ мужику: — Братцы, не выпускай, лови, лови, а не то пропали нашп головы!