Александр Никонов - Russian X-files. Сеансы черной и белой магии с разоблачением

Кортик «по наследству» перешел к близкому другу погибшего, командиру взвода управления одной из батарей. Не прошло и недели, как и он погиб в результате прямого попадания снаряда в окоп, где комвзвода в тот момент находился.

На другой же день командир батареи, в которой служил погибший, явился в мастерскую и с мрачным видом выложил кортик на стол.

– Вот, возьмите, – сухо сказал он. Мастер удивился:

– Оставили бы себе…

– Нет уж, увольте, – покачал головой комбат, – довольно и двоих. Нехороший это кортик.

– Что значит – нехороший? – не понял мастер. Но комбат не стал ничего объяснять.

– Нехороший и все, – буркнул он и, круто повернувшись, вышел из мастерской.

По батарее пополз слушок, что злополучный кортик приносит несчастье его обладателям. И всех желавших недавно завладеть столь заманчивым трофеем словно ветром сдуло.

В какой-то мере их можно понять. Война безжалостно распоряжается человеческими жизнями. Никто не знает, доживет он до дня Победы или будет убит. При этом одно дело – смерть в сражении с врагом, нередко даже сознательное самопожертвование ради достижения успеха в бою, и совсем другое – трагическая гибель по какой-нибудь случайной причине: от шальной пули, неосторожного обращения с оружием, в автомобильной аварии. А ведь подобные случайности на фронте подстерегают человека буквально на каждом шагу, никто от них не застрахован. Такая смерть особенно нелепа и на окружающих производит тяжелое впечатление…

Как-то я зашел по делам в артиллерийскую мастерскую и увидел злополучный кортик, который снова висел на прежнем месте над столом. Артмастер перехватил мой взгляд.

– Хотите, лейтенант, – предложил он, – возьмите кортик себе.

Предложение застало меня врасплох. И вид у меня в этот момент, вероятно, был достаточно растерянный, потому что мастер иронически ухмыльнулся и пробормотал что-то ехидное. А вслух заметил:

– Вы же сами просили!

Я продолжал молча стоять, не зная, что сказать, и глядя на поблескивавшую в полумраке землянки золоченую рукоятку кортика. Честно говоря, мне очень хотелось воспользоваться предложением мастера, но я почему-то не мог на это решиться.

И я отказался. Пробормотал что-то не очень вразумительное и поспешил выбраться из землянки, провожаемый ироническим взглядом старого мастера. Он, конечно, имел все основания так на меня смотреть: еще бы, молодой офицер, комсомолец, даже комсорг штабной комсомольской организации, и вдруг…

Однако история кортика на этом не кончилась. Прошло совсем немного времени, и пролетавший ночью над нашим расположением немецкий самолет видимо сбросил наугад случайно оставшуюся у него бомбу. И представьте, она угодила прямо в землянку артмастерской. К счастью, бомба оказалась не очень большой, а перекрытие у землянки очень надежным – в два наката; и хотя оно все-таки обрушилось, мастер оказался жив, его только немного оглушило.

На другой день я встретил его на берегу небольшого пруда. Мастер стоял у самой воды, в руке у него я заметил кортик.

Увидев меня, он пошел навстречу и, положив руку на плечо, произнес виновато:

– Ты уж прости меня, лейтенант.

– Простить? За что? – удивился я.

– Да ведь выходит, что погубить я тебя хотел. Кортик этот проклятый взять предлагал, а ведь он и впрямь беду приносит.

– Ну что вы, – неуверенно возразил я, – не может того быть…

– Человек многого не знает, лейтенант. Нет, лучше уж подальше от греха.

И размахнувшись, он хотел швырнуть кортик в воду.

– Стойте! – вдруг раздался за нашей спиной чей-то голос.

Мы оглянулись. Позади нас стоял капитан, начальник штаба полка, присланный в нашу часть всего несколько дней тому назад.

– Разрешите? – попросил он и взял у артмастера кортик. Повертев его в руках и осторожно проведя пальцем по лезвию, он бережно вложил клинок в ножны и, внимательно посмотрев на мастера, сказал:

– Хорошая вещь. Зачем выбрасывать? Отдайте его лучше мне.

– Не могу… Вы недавно у нас, не знаете.

– Знаю. Все знаю. Слышал эту историю. Но я не суеверный.

– Нет, не могу, – покачал головой артмастер. – Если с вами что-то случится, я всю жизнь казниться буду. Не хочу брать грех на душу.

– Уверяю вас, если со мной что-то и случится, то не из-за этого кортика, – рассмеялся начштаба.

– Не могу, – продолжал сопротивляться артмастер. Капитан стал серьезным.

– Хорошо, – сказал он. – В таком случае давайте во всем разберемся. Не могу допустить, – он снова улыбнулся, – чтобы в полку завелась нечистая сила.