Наталия Николина - Массовая литература сегодня

Б.Тиражирование формульности атрибутивных характеристик. Одно прилагательное сочетается с разными существительными: нежные глаза, нежные кисти рук, нежные пальцы, нежный голос, нежный поцелуй; таинственный незнакомец, таинственный отправитель, таинственная сказка, таинственный звонок. Приведем развернутый пример: – Вы очень красивая сейчас, – сказал он. – Дайте мне, пожалуйста, вашу руку.

Лариса доверчиво протянула ему сразу обе. Взяв нежные кисти ее рук в свои, Сергей раскрыл их, как лепестки лотоса, и поцеловал в каждую ладошку.

Одно и то же атрибутивное сочетание многократно повторяется: Анатолий умолк, глядя в упор в ее широко открытые глаза;…светлые, почти белесые волосы, рыжие брови и светлые ресницы в сочетании с голубыми, широко распахнутыми глазами и др.

Используются готовые стереотипные оценочные атрибутивные сочетания и их комбинации: и почему она раньше не присмотрелась к этому симпатичному молодому человеку; любовь будет настоящей, долгой, пылкой; перед глазами всплывало умное, чуть ироничное выражение лица Анны, внимательные глаза, слышался ее голос;

Лилия. Белый брючный костюм и черная волна волос. Капризный, чувственный рот и плывущая походка манекенщицы. В насмешливых глазах бегали озорные искорки. Лариса исподтишка рассматривала его. Темные, небрежно причесанные волосы, высокий, свидетельствующий об уме лоб, лохматые брови. Сквозь прорези маски сверкали голубые холодные глаза. Ср.: Ее горячее, прерывистое дыхание обожгло меня, и не поддаться ему я не мог. Медовый запах и облако волос на подушке…

В.Использование стереотипных сравнений.: И я стушевался как мальчишка (из дневника Анатолия). Ср.: В восемь они договорились с Ларисой о встрече у кинотеатра, а он приехал раньше. «Как мальчишка!»; Сергей не забывал о Ларисе ни на минуту. Как восемнадцатилетний юноша, каждый день он ждал вечера, чтобы вновь увидеть ее.

Г.Использование стереотипных реплик в диалогах, содержащих любовные откровения.

Штампованностью отличаются реплики-признания юноши:

– Я люблю вас, Лариса Николаевна, и люблю очень давно. Мое чувство не знает ни времени, ни пространственных границ. Оно поразило меня однажды очень глубоко, и с тех пор для меня не существует никого, кроме вас. Вы – мой идеал.

Отмечены трафаретностью и нарочитой пафосностью признания зрелых мужчин:

– Лариса, милая моя… Как давно я мечтал об этом… Но ты казалась такой неприступной, холодной… Это же ужасно – не сметь дотронуться, когда рука так и тянется к твоей руке, не сметь улыбнуться, когда губы сами собой так и складываются в улыбку, когда вижу тебя, не сметь обнять, не сметь целовать… Лариса… чудо мое! – И он повернул ее лицом к себе и накрыл ее губы своими (объяснение в любви Анатолия); – Я боролся с собой столько, сколько хватало сш. Все это время я проверял себя, свои чувства. Поначалу мне казалось, что это было минутное увлечение и все пройдет, как проходит летний дождь. Но вскоре я понял, что не могу жить без тебя (объяснение в любви Сергея).

Формульность лежит в основе реплик отказа и признания в измене, базирующихся на одном стереотипе (Например: Не прикасайся ко мне!) или цепочке стереотипов. Например: – Понимаешь, Маркуша, вечной любви не бывает. Я ценю и благодарна тебе за твои чувства, но поверь, это только увлечение! Ср.: – Извини. Ты ведь знаешь: сердцу не прикажешь. Я… я полюбила другого человека и честно скажу тебе, первому скажу, что хочу выйти за него замуж! Не печалься, дорогой, ты еще встретишься с женщиной, которая от всего сердца ответит тебе взаимностью.

В финальной сцене любви соединяются стереотипы и штампы, рассеянные по всему тексту: В полумраке большой, экстравагантно обставленной спальни она подошла к нему. Он жадно прильнул губами к ее губам. Их поцелуи становились все горячее. Позабыв про все на свете, она наслаждалась его объятиями;…он снова приподнял ее голову и, удерживая обеими руками, поцеловал с такой страстью, что у нее перехватило дыхание;…Сергей превращал каждую минуту любви в длинную волнующую повесть. Сплетались не только их тела, но и души – словно корни вековых деревьев. Любовь накатила на них, словно освежающая волна, смывая все: горести, неудачи, раздражение, накопившиеся за долгое время <���…>.

Нетрудно заметить, что из подобных «клише-кубиков» конструируется не только проанализированный текст. Штампованные красивости переходят из одного дамского романа в другой, обнаруживая «вульгарный вкус и неразвитое чувство языка» [Абашев 2004].