Гермар Рудольф - Лекции по холокосту

Р:Конечно. Никому не нужно оправдывать поиск оправдательных доказательств; по крайней мере, так должно быть. Но именно это нынешним немцам делать не разрешается. Под угрозой тюремного заключения им запрещено ставить под сомнение обвинения, непрерывно бросаемые им в лицо и имеющие гигантское влияние на них и их народ.

Действительность такова, что во всех областях науки исследователи имеют свою собственную, очень личную повестку дня — будь это по политическим мотивам или же потому, что их репутация, гордость, социальный статус или финансовое благосостояние зависит от того, какие именно теории преобладают на данный момент. Полемика вокруг холокоста несущественно отличается от любой другой научной полемики. Просто она пробуждает самые сильные чувства и затрагивает самые влиятельные политические программы.

Таким образом, будет наивно полагать, что объективность преобладает потому, что каждый учёный объективен по определению. Учёные — это тоже люди, и поэтому большинство из них в той или иной степени предвзяты — хотя бы потому, что их социальное окружение является предвзятым из-за культурного влияния, избежать которого никто не в состоянии. Для гарантирования объективности нам нужен свободный рынок идей, на котором все мнения (включая оправдательные мнения для определённых исторических эпох) могут вести борьбу за главенство. Те из них, которые в конце концов возобладают, сделают это не потому, что они имеют поддержку законов или властей, оберегающих их от критики, а потому, что им удалось убедить большинство учёных благодаря своей неопровержимости и точности. Это единственный способ гарантировать научную истинность.

Но довод Цительмана в пользу принятия оборонительной позиции в современной немецкой истории не возобладал. Хуже того: любой мог и может безо всяких последствий для своей научной репутации (а нередко — даже с выгодой) увешивать немецкую историю всевозможными обвинениями, зато тот, кто занимает оборонительную позицию, быстро становится изгоем общества, а в некоторых европейских странах он может даже быть привлечён к уголовной ответственности.

Чтобы всем было понятно, о чём здесь идёт речь, я повторю вкратце, какие именно необоснованные притязания были раскрыты на данный момент, моральную ответственность за которые постоянно заставляют нести весь немецкий народ. Для начала — это существующие в различных вариациях ужастики о мыле, сделанном из жира евреев, о сморщенных головах узников, об абажурах из человеческой кожи и т.д.

За ними идут завышенные оценки числа жертв; выдумывать свои цифры можно безо всяких последствий любым исследователям и учреждениям; несмотря на то, что заведомо известно, что цифры эти ложные, им позволяют оставаться в силе (пример Скальского).

И наконец, как мы уже здесь установили, можно без особого риска давать лживые или ошибочные свидетельские показания и подделывать документы для того, чтобы представить немецкую историю в как можно более негативном свете. Я затронул дело Демьянюка и Ванзейский протокол только как известные примеры; список можно запросто продолжить[315]. По ходу наших лекций я приведу целый ряд других случаев, из которых вам станет ясно, как легко можно дурачить общественность, которая в большинстве своём крайне доверчива и некритична. Пусть же этот краткий обзор даст вам понять, что обнаружение оправдательных улик, которые столь важны для сбалансированных суждений, считается нежелательным и даже уголовно наказуемым, когда речь заходит об истории Третьего Рейха.

Р:Поднимите руки те из вас, кто когда-либо слышал о Жан-Клоде Прессаке. Примерно десять процентов аудитории... Я сразу же перейду к предмету разговора и спрошу, что у вас ассоциируется с этим именем?

С: Прессак был французским фармацевтом, расследовавшим технологию массовых убийств в Освенциме и написавшим книгу по этой теме, которая получила лестную оценку средств массовой информации, поскольку она наконец-то опровергла технические аргументы ревизионистов.

Р: Да, таково общепринятое мнение. Вообще-то историк-любитель (как и многие другие в этой области) Прессак написал целых две книги об Освенциме. Первая вышла в 1989 году и осталась почти без внимания, даже несмотря на то, что её разрекламировали как окончательное опровержение ревизионизма в деле Освенцима. Сия 500-страничная книга в гигантском формате АЗ была напечатана лишь небольшим тиражом, большая часть которого в итоге осела в крупных библиотеках Запада[249]. По-настоящему Прессак стал известен общественности в 1993-1994 годах, когда появилась его вторая книга, которую можно описать как слегка исправленное и дополненное резюме его предыдущего толстенного труда. Называется она «Крематории Освенцима» и имеет подзаголовок «Техника массового убийства»[251, 252].