Гермар Рудольф - Лекции по холокосту

В дальнейшем я не стану обсуждать, является ли нравственная характеристика холокоста, а также вытекающие из него требования и нормы поведения правильными или нет. Это вопрос нравственности и морали, и пусть каждый решает это для себя сам. Однако, задавая вопросы и ища ответы, я не позволю, чтобы меня запугали псевдорелигиозная и моральная характеристики холокоста. Несмотря на то, что мы имеем разные точки зрения на разные вопросы, я надеюсь, что мы достигнем согласия в следующем. Одним из главных свойств зла является то, что оно запрещает задавать вопросы и накладывает табу или объявляет преступлением беспристрастный поиск ответов. Запрещая человеку задавать вопросы и искать на них ответы, оно отрицает то, что делает нас людьми. Способность сомневаться и искать ответы на насущные проблемы — это одно из наиважнейших свойств, отличающее человека от животных.

Но, прежде чем перейти к этому злу, я хотел бы сделать ещё одно замечание. Нередко, забавы ради, я спрашиваю какого-нибудь среднего обывателя, что, на его взгляд, является самым большим табу в западном сообществе. Рядовой гражданин быстро выдаёт самые разнообразные ответы: гомосексуализм, незаконная иммиграция, межрасовые отношения, секс. Нет, говорю я ему, я имею в виду табу, которое настолько сильно, что никто не осмеливается открыто говорить, что это табу, поскольку сделав это, он обвинит общественность в том, что оно подавляет инакомыслящих; тем самым данное табу будет нарушено, что повлечёт за собой наказание. И здесь я неоднократно убеждался, что рядовой гражданин даст мне честный ответ, только если он чувствует себя в безопасности и уверен, что за ним никто не следит и не подслушивает. Именно так обстоит дело во многих странах западной Европы, в особенности в немецкоязычных странах (Германия, Австрия, Швейцария). Что говорит подобная форма поведения о состоянии нынешних западных сообществ? И, как вы считаете, что это за табу, что его нельзя открыто называть табу?

Вместе того, чтобы отвечать самому, я процитирую профессионала, изучавшего данный вопрос. В антологии, посвящённой недавно скончавшемуся немецкому историку Гельмуту Дивальду, профессор Роберт Хепп пишет:

«Случайные эксперименты, проводимые мною на семинарах, убеждают меня в том, что «Освенцим» [самое известное место холокоста] — это, по сути дела, одно из немногих табу, которое наше «свободное общество» всё ещё сохраняет[6]. Наши «просвещённые» студенты из центральной Европы, не реагирующие ни на какие возбудители и не признающие никаких запретных тем, на «тексты ревизионистов [отрицателей]» о газовых камерах Освенцима реагируют точно так же (включая схожие физиологические симптомы), как члены примитивных полинезийских племён реагируют на нарушение их табу. Студенты просто выходили из себя и были не в состоянии спокойно обсуждать предложенную тему. Для социолога это очень важный момент, поскольку табу определённого народа позволяют узнать, что для этого народа является священным. Табу также выдают то, чего он боится[7]. Временам страх перед мнимой опасностью принимает форму нервных тиков и фобий, напоминающих невроз навязчивых состояний. Однако, с другой стороны, нельзя отрицать, что многочисленные табу выполняют защитную функцию, оберегая людей от опасности. И даже там, где табу является неотъемлемой частью человека, бывает тяжело определить, если сила первого основывается на страхе второго, или же если страх второго объясняется силой первого.

Таким образом, становится понятно, почему священники и правители никогда не гнушались использовать различного рода табу для защиты собственной власти. Следует помнить, что вплоть до сегодняшнего дня ни одно общество не смогло отказаться от использования табу для эффективного «социального контроля». В «современном обществе», таком как Федеративная Республика Германия, формальные нормы поведения и санкции играют даже большую роль, чем в полинезийских племенах, в которых табу как таковые и были впервые обнаружены европейскими исследователями.

Помимо обычных, «законных» требований и запретов, управляющих поведением, в нашем [немецком] обществе также имеет место самоцензура («само собой разумеется!», «даже думать об этом не смейте!»). Если подобные надежды не оправдываются, то тогда — как в Полинезии — в действие вступают автоматические санкции, не требующие оправданий.

«Современное» общество реагирует на нарушение табу точно так же, как и «примитивное» общество: это считается «кощунством» и «гадостью» и автоматически вызывает вопли отвращения и ужаса. В конце концов нарушитель изолируется и исключается из общества, а на его имя, так же как и на память о нём, в свою очередь, налагается табу»[8].