Евгений Долматовский - Первый рейс

Десятки миллионов пассажиров проплыли по водам канала за прошедшие пятнадцать лет. Путешествие по воде целительно - за кормой парохода люди оставляют усталость и словно впитывают в себя свежесть и силу соединенных воедино Москвы и Волги.

Но обильное снабжение Москвы водою и удобное пассажирское сообщение - лишь малая частица той огромной пользы, которую принес канал стране. Недавно мне пришлось возвращаться ночыо из пионерского лагеря, расположенного на берегах канала, близ поселка Яхрома. Мы подъехали к электрической паромной переправе, и работник этой переправы, в форме речного флота, с золотым «крабом» на фуражке, объявил нам, что придется на берегу задержаться- диспетчерская служба передала, что, пройдя шлюзование, к Москве движутся караваны судов. Вскоре, освещенные прожекторами, один за другим проплыли перед нами волжские пароходы, держа курс на столицу. Они везли мрамор для облицовки высотных зданий, цемент, зерно, доски и бревна, сложнейшие машины и станки. Движение судов казалось торжественной демонстрацией мирной мощи и творческого созидательного труда нашей страны.

Вот и сейчас теплоход проплывает мимо этой переправы. С палубы корабля переправа почти незаметна: башенка на одном берегу, башенка на другом - вот и всё. А ведь электрическая паромная переправа - очень хитрое сооружение. Со словом «паромщик» издавна связывается представление о бородатом старике, который тянет канат, медленно переправляя на своем плоту телегу с выпряженным конем. Сегодняшний работник электропарома сидит в стеклянной башенке. Паром приводится в движение током. Когда достаточное количество тяжелых грузовиков въедет на платформу парома, паромщик нажмет кнопку на пульте управления, паром двинется в путь, пересечет канал - и через несколько минут грузовики выедут на противоположный берег. Так работает электрическая паромная переправа, а ведь она является одним из простейших сооружений канала.

Быть может, читатель, живущий далеко от Москвы, представляет себе канал Москва - Волга как ровную водную линию одной и той же ширины. Такое представление неверно. Новый водный путь состоит из больших озер-водохранилищ, связанных между собой линиями каналов.

Из Химкинского водохранилища мы попали в Клязьминское, затем - в Пяловское, Пестовское и Икшинское водохранилища. Далее по «лестнице» из шлюзов мы будем спускаться к Волге.

В 1936 году на строительстве канала Москва - Волга побывала бригада московских комсомольцев. По глыбам развороченной земли, показывая русло будущего канала, нас водил бригадир комсомольской бригады, энтузиаст стройки товарищ Мичко. Немного времени провели мы вместе, но вскоре уже поверяли друг другу свои самые сокровенные мысли и мечты. Помню, как товарищ Мичко хотел стать инженером, руководить постройкой большого гидротехнического сооружения. Сверкая маленькими черными глазами, он говорил: «Ты понимаешь, какое это счастье - строить? Вот, например, построить шлюз и знать: на земле есть шлюз - твое детище…»

Где он сейчас, бригадир комсомольской бригады со строительства канала Москва - Волга, друг комсомольской юности? Вышел ли он живым из огня войны? Осуществил ли он свою мечту и какие новые сооружения удалось ему построить для нашей Родины?

Стоя на палубе, мы вспоминали годы предвоенных пятилеток и высчитывали возраст великих сооружений нашей эпохи: московскому метрополитену семнадцать лет, Комсомольску-на-Амуре-двадцать, Сталинградскому тракторному заводу - двадцать два года, Магнитогорску - двадцать один. Беломорско-Балтийский канал на четыре года старше канала, по которому мы плывем, а Волго-Дон на пятнадцать лет моложе его.

Но все эти стройки воздвигнуты на века, и, построенные за короткий срок, они сравняются в возрасте в веках, как памятники нашей великой эпохи.

Приближаемся к одному из первых морей, построенных советскими людьми, - к Московскому морю. Но увидеть его на этот раз не удастся: пройдя канал, мы повернем к Рыбинскому морю, и Московское море останется левее нашего пути.

Когда мы плыли по Химкинскому, Клязьминскому и другим водохранилищам, теплоход шел на тридцать восемь метров выше уровня Московского моря. Чтобы спуститься к этому морю, нам пришлось пройти по «лестнице» из шлюзов.