Денис Абсентис: Начало

— Осталась, я полагаю, другая проблема — обработке этой информации мешает сама человеческая природа. Быстрый доступ вовсе не означает автоматически, что люди научились адекватно воспринимать прочитанное.

— Конечно, — кивнул головой Алик. — Студенты, скажем, не мыслят себе жизни без компьютеров, многие хорошо умеют пользоваться поиском, но они зачастую еще не имеют опыта обработки прочитанного. Ведь отделить зерна от плевел не так уж легко, как кажется, а «шумовой» и недостоверной информацией забита вся сеть. С другой стороны, старые маститые ученые, умеющие хорошо анализировать материал и вычленять главное, к компьютерам так пока и не привыкли. Почтой электронной пользоваться или в университетский библиотечный каталог заглянуть — это максимум. Да и гибкость мышления у них уже не та. То есть пока, несмотря на все растущий вал интернетных данных, скорость их обработки увеличивается отнюдь не пропорционально. Возможно, это изменится уже лет через пять, когда нетбук будет у каждого школьника и студента.

— Все равно большинство владельцев компьютеров ограничиваются в основном социальным общением и поверхностным чтением. Кстати, именно нетбуков у них уже не будет, их явно сменят интернет-планшеты.

— Вероятно, но я вовсе не о технических формах, а о самом наличии свободного информационного пространства. Другое дело, что пользоваться этим будут, конечно, далеко не все. Тем не менее доступность информации многократно увеличивается, это не может не сказаться. И относительно скоро, я полагаю, многим все же станет ясно, что концепции истории человечества надо пересматривать.

— Вы считаете, что интернет позволит по-другому взглянуть на мир? — недоверчиво спросил я.

— Безусловно, — уверенно кивнул Алик. — Он позволяет посмотреть на историю на стыке разных научных дисциплин, увидеть то, что просто ускользало от взгляда узких специалистов. Понятно, что на развитие человеческой цивилизации влияло множество факторов. Природных, экономических, социальных, биологических. При этом последние, надо заметить, в определенном смысле до сих пор особенно недооценены. На мой взгляд, нам предстоит переосмыслить мировую историю, признав ее системообразующими эпизодами не только войны, революции, смены правящих династий, крупные миграции, экологические сдвиги и тому подобное. Не меньшее значение имели изменения рационов питания, воздействие психотропных веществ и эпидемии. Более того, как раз эти факторы могли провоцировать те самые войны, восстания, революции и формировать культурный контекст.

— И таких «агентов влияния» было много?

— Мы их всех еще не знаем. Личности отдельных людей, да и структуры целых сообществ, могли, например, формироваться под воздействием различных инфекций. Вирусы, прионы, что угодно. Быть может, что-то еще не открытое, вроде фантастических мидих-лорианов из «Звездных войн». Сегодня мы обнаружили, к примеру, что токсоплазмозом заражено больше половины населения мира. Этот паразит умеет изменять психику и поведение человека, соответственно. И давно, вообще говоря, стоило бы задуматься, не являются ли ум и глупость, агрессивность и доброжелательность, успешность и неуспешность результатом различных инфекций и состава пищи? Но пока еще никто серьезно не изучал, какие именно культурные коды возникали в обществе под действием множества таких факторов. Как отражалось в мироощущении людей влияние галлюциногенных веществ, исторически употребляемых практически всеми народами? Как сказывалось потребление, скажем, кактусов, мухоморов или алкоголя на фоне того же заражения токсоплазмозом? И что получалось, если такие факторы действовали совместно, усиливая друг друга?

— Как я понимаю, действие даже отдельных таких факторов плохо изучено, что уж говорить о синергии?

— В том-то и дело. В своей книге я хотел описать только лишь один из таких исторических факторов, влияние которого не оценено и сегодня. Меня заинтересовало постоянное наличие в хлебе — основной пище средневековья и нового времени — грибка спорыньи. Действие его очень многогранно. Это яд, лекарство, наркотик и психоделик одновременно. Человечество столкнулось с этим грибком-паразитом тысячи лет назад, когда стало выращивать злаки. Первое время спорынья досаждала людям мало — из-за климата междуречья, да и рожь тогда почти никто не растил, а на пшенице спорынья встречается значительно реже. Впрочем, на севере Европы злополучный грибок тоже был известен давно. Выяснилось это, когда в прошлом веке в торфяных болотах на севере Европы стали находить так называемые «болотные мумии» — тела людей железного века, некоторые из которых почти не были затронуты разложением. У хорошо сохранившегося «человека из Граубалле», которому 23 столетия назад проломили череп и перерезали горло от уха до уха, в желудке обнаружили спорынью, причем в такой концентрации, что он явно должен был страдать галлюцинациями, судорогами и адскими болями в суставах.