Борис Козлов - Друг или враг?

Раскопки продолжаются, и археологи надеются на новые открытия. Сам гигантский мавзолей сегодня еще не вскрыт. Если верить летописям, за его нефритовыми дверьми рядом с императором заживо похоронено несколько сот придворных, слуг, рабов, знавших о расположении склепа и строивших его.

Император Цинь Ши-хуанди и фараоны Египта ничего не знали друг о друге, но, как мы видим, примерно одинаково смотрели на окружающий мир.

Однако вернемся в древнегреческий мир. Постройка водовода на острове Самос в VI веке до нашей эры — факт, сам по себе не очень значительный. Не только на островах Эгейского моря, но и на материковой части Древней Греции снабжение городов пресной водой до сих пор задача не из простых. Удивительно другое: чтобы провести воду от источника к городу, потребовалось проложить тоннель под горой Кастро. Водовод под землей, в скальном грунте, длиной более километра! Такая техническая задача и в конце XX века вызывает невольное уважение. Что же говорить о том, как она выглядела две с половиной тысячи лет назад? Но античный инженер Евполин из города Мегары решил ее с потрясшим современников совершенством. Когда в XIX веке немецкие археологи предприняли раскопки водовода, они обнаружили, что прокладка тоннеля велась сразу с двух сторон, а ошибка при сбойке была ничтожной.

На том же Самосе и приблизительно в то же время была выстроена прекрасная гавань, защищенная от крутой морской волны огромным молом — волноломом, сооруженным из массивных каменных блоков. Какими способами, с помощью каких технических средств удавалось создать такие инженерные конструкции, до сих пор занимает умы историков техники.

Не меньшие загадки задают дошедшие до нас сведения о многих других технических рекордах древности. Хорошо- известны, например, сделанные уже в наше время реконструкции таких памятников античной архитектуры, как маяк на острове Фарос у берегов Египта, вблизи города Александрии — одного из целого ряда основанных Александром Македонским и названных его именем городов. Величественное здание маяка, как теперь установлено, было несколько похоже по силуэту на московские высотные дома, выстроенные в 50-е годы нашего века. Только шпиля на нем не было. На верхней площадке, на высоте ста метров над уровнем моря, находился очаг для большого костра, свет которого встречал мореходов, идущих в Александрийский порт от берегов Кипра, Крита или Эллады задолго до того, как показывались берега Африки. Были на маяке и подъемники, топлива сжигалось за ночь немало. Александрийский маяк простоял много веков до того, как сильнейшее землетрясение разрушило это замечательное сооружение.

Об удивительных технических «рекордах» здравого смысла, о великих достижениях древних инженеров, не имевших в своем распоряжении никаких источников энергии, кроме мускульной силы человека и животных, никаких машин, кроме «простых», можно было бы написать большую и увлекательную книгу. Но нас интересуют эти рекорды не сами по себе, а как свидетельства донаучной исторической ступени развития техники. Мы должны признать, что могущество человечества в его извечной борьбе с окружающей природой и в те далекие годы было уже немалым. К VI–III векам до нашей эры, опираясь только на здравый смысл и богатейший, накапливавшийся тысячелетиями опыт технической деятельности, человечество достигло многого. Техника, даже в форме простейших устройств античной эпохи, превратилась в эффективное средство преобразования условий существования человека на земле. Нет сомнения и в том, что природа в это время все еще выступала как враг, а технические средства — как друг человека в его борьбе за существование. Но с какого момента развития техника дала людям решающие преимущества в этой борьбе? Мы знаем: настоящее не просто связано с прошлым — оно неразделимо с ним. Поэтому границы любых периодов истории всегда приблизительны, условны и не могут быть указаны точно. Тем не менее ясно одно: что начальные условия будущих коренных изменений в отношениях между человеком, техникой и природой сложились в эпоху античности.

В VI–IV веках до нашей эры человечество впервые подошло к рубежу, когда дальнейшее развитие техники на основе одного только накопленного опыта, методом проб и ошибок, стало практически невозможным. Кризис технического творчества проявился сразу в нескольких областях деятельности, нуждавшихся в повышении эффективности техники и в обосновании методов ее конструирования.