Александр Соколов: Мифы об эволюции человека

Не стоит бояться, тебя я всегда спасу! Если спросят тебя, где все это случилось – отвечай, что под нашим небом. Если спросят, зачем раздавались песни – отвечай: для того, чтобы братья наши владели доброй землей. Если спросят, для чего это было – отвечай: чтобы мы жили по-братски и любой занимался тем, чем он хочет.

Для нас, людей XXI в., вроде бы очевидно, что минувшим эпохам учат на уроках истории, законам наследования – на биологии, а таинству брака и правилам поведения за столом – на совсем другом скучном предмете, название которого трудно выговорить. Это ведь разные дисциплины. Но стоит зазеваться – и в наших головах между наукой, моралью и религией происходит сильнейшая диффузия. Руководствоваться геологией в этических вопросах? Что за нелепость! А антропологией, выходит, можно?..

«Если учить детей в школе, что человек произошел от каких-то грязных хвостатых тварей, – ужасается оппонент, – моральные последствия для общества могут быть чудовищными!»

Так каковы они, эти «моральные последствия» для общества? У вас действительно есть статистика, согласно которой среди дарвинистов больше преступников или, скажем, больший процент разводов, чем «в среднем по больнице»? Что ж, цифры на стол.

Вас пугает предок-обезьяна? Кто-то остроумно заметил, что в гораздо более близкой перспективе все мы происходим от зиготы, то есть от одной-единственной клетки – и это факт, с которым вряд ли будет спорить самый ярый антиэволюционист. Каковы моральные последствия? Что позволено зиготе? Делиться и дробиться?..

По-вашему, я довожу до абсурда? Но логика данного мифа абсурдна сама по себе, ибо она отказывает мне в способности самостоятельно мыслить. Мои далекие пращуры не были людьми, но я-то – человек!.. Вероятно, стремление докопаться до своих корней – это одно из уникальных человеческих качеств. И в решении этого вопроса стоит исходить из иных соображений, нежели дань традициям, страх, самолюбие, симпатии-антипатии или личная выгода.

Я, человек, стою на одной из ступеней бесконечной лестницы и чувствую на своей спине пронзительные взгляды предков. Сначала косматые, а потом гладкокожие, сначала четвероногие, а потом двуногие, они боролись, созидали, ошибались, в конце концов обращались в прах и все же умудрялись двигаться вверх, чтобы спустя века я, Человек-Потомок-Обезьяны, мог в тиши своей комнаты стучать по клавишам компьютера и писать эту книгу… А куда движемся мы? Достоин ли я своих предков? Я почти разменял четвертый десяток (возраст, недостижимый для питекантропа), а книга еще не закончена…

Мы подходим к финалу. В процессе работы над книгой поначалу мне казалось, что получится тоненькая брошюрка. В итоге текст пришлось безжалостно резать, а серия отличных мифов осталась «за бортом». Что ж, продолжение следует.

По большому счету, в обыденной жизни мифы нам совсем не мешают. Напротив, они упрощают жизнь, так как позволяют меньше думать (а значит – крепче спать). Плохо, когда мифы из бытовой сферы прорываются в науку, когда их пытаются замаскировать под знание.

Опровергая некоторые заблуждения, мы явно обозначили вопросы, остающиеся поныне открытыми. Отлично! Только пленник мифов пасует перед нерешенной проблемой, видя в ней угрозу личной безопасности, и прячется от нее за частоколом удобных иллюзий. Человек, вставший на путь науки, стремится быть честным в признании границ: вот железобетонные факты, вот обоснованные гипотезы, вот догадки, зыбкие предположения, а вот тут начинается неведомое, маскируемое домыслами и отговорками. На этой границе – самое интересное, передний край науки. Но в этом же месте ленивый разум плодит мифы. С обозначения этого момента мы начали книгу.

Конечно, есть и другие источники заблуждений. Без отдыху работает великий генератор искажений – средства массовой информации. Журналистов можно понять: научное знание сложно и противоречиво, а жанр газетной статьи не терпит ни того ни другого. Научно-популярные книги, опускаясь до уровня читателя (в отличие от научной литературы, на уровень которой приходится взбираться нам ), вынуждены делать то же, что и журналисты, хотя и с иными целями. Приходится сокращать, перемалывать текст, выплескивая многочисленных младенцев, превращать графики, многомерные модели и нудные описания в яркие истории с картинками. Это – оправданное упрощение, на котором держится научная пропаганда. Однако чтение даже качественного научпопа бессмысленно без понимания, на каком уровне сложности ты находишься и от чего милосердный автор тебя уберег, что осталось за скобками. Осознание этих вещей – залог личной «мифоустойчивости».