Леонид Абраменко - Последняя обитель. КРЫМ. 1920-1921 гг

Впечатление ярко выраженных кампаний производит ликвидация людей, обреченных за их былое участие в повстанческом движении. В словарной части парижской “Энциклопедии украиноведення” читатель не найдет ни статьи о киевском Куреневском восстании (апрель 1918 г.), ни статьи о восстании Медвинском (август 1920 — лето 1921 гг.) 47. Надо отдать должное большевикам, отнесшимся к ним с надлежащим вниманием. Весной 1919 г. крестьянское восстание вспыхнуло на Киевщине — в Петровцах, Межигорьи, Вышгороде и докатилось до окрестностей самого города — Куреневки и рабочей части Подола. В город повстанцы, а было их до 500 человек, вошли 9 апреля. Гарнизон, на который они рассчитывали, к ним не присоединился, восстание потерпело поражение и было вскоре ликвидировано 48. Однако самого этого эпизода большевики никогда не забывали. В годы Большого террора, осуществлен -

46См.: Білокінь С. Період чрезвичайок / / Україна XX ст.: культура, ідеологія, політика: Зб. статей. Вип. 4. К., 2001. С. 308-316; Вип. 5. К., 2001. С. 160-166.

47Дубинець Іван. Горить Медвин: 1ст,-мемуарний нарис. Нью-Йорк: Добрус, 1952. 31 с.

48Лацис (Судрабе) М. Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. С. 25-26.

ного верным ленинцем Сталиным, война против народа продолжилась. Автору случилось выявить документы, согласно которым 6—7 февраля и 18—19 марта 1938 г. были арестованы по меньшей еще семь куреневцев, среди них один из руководителей восстания Степан Шевцов. Судили их

13 апреля, а расстреляли 28 апреля и 10 мая 1938 г. 40 40 Роженко М.. Богацька Е. Сосни Биківні свідчать. Кн. 1. С. 70, 104-105, 148-149, 274, 405, 421, 458.

В марте 1938 г. чекисты арестовали шестерых бывших участников Me двинского восстания, оставшихся в живых после расправы 1921 года. Мемуарист рассказал, как окончились военные действия: “Повстанцы, отстреливаясь и сдерживая большевиков, отступали улицами Медвина в направления Салатовской и Николаевской улиц к лесу [... Большевики...] к ночи [...] дотянули свой фронт до Салатов-

ч *50

скои улицы и всю ее подожгли J. Итак, Григория Салату судили 26 марта 1938 г., Трофима Коломийца и Дмитрия Салату — 5 апреля, еще трех медвинцев — 10 апреля. За два захода, 13 апреля и 7 мая, все они были расстреляны 41 41 Роженко М., Богацька Е. Сосни Биківні свідчать. Кн. 1. С. 220, 380-381, 389. . Как справедливо отметил Иван Дубинец, “большевистская власть никогда, никому и ничего не прощала” 42 42 Дубинець 1в. Горить Медвин. С. 24. .

Хочется сказать несколько слов о книге, лежащей в данную минуту перед читателем. Мне представляется, что ее автор был подготовлен к написанию такого труда как никто другой. Поясню свою мысль. Дело в том, что здесь на первый план всплывает несколько проблем и среди них первая — проблема доступности архивно-следственных дел, кстати сказать, отнюдь не такая простая.

Впрочем, существуют и другие проблемы, из которых она в значительной степени проистекла. Согласно ныне действующему законодательству, дела на репрессированных, но не реабилитированных граждан имеют особый статус. Не то, чтобы они не рассекречивались. В принципе они, конечно, открыты, с ними работают, но только сотрудники. Шире доступны (иногда их называют рассекреченными), я сказал бы — теоретически доступны для исследователей только дела тех, кто получил от властей реабилитацию. Это — другая сторона того явления, о котором в свое время писал киевлянин, выдающийся поэт эмиграции Иван Елагин. Речь идет о соответствии конкретно взятого дела уголовному кодексу двадцать какого-то года и совокупности подзаконных актов.

Вполне естественно, хрущевско-брежневский, иначе говоря, былой коммунистический, то есть тоталитарный политический режим охотно реабилитировал чекистов. Отказывали разве что в вопиющих, знаковых случаях, когда восставал против такой реабилитации сам прокурор. И наоборот, руководители и участники крестьянских антисоветских восстаний двадцатых годов, то есть всей огромной и страшной Крестьянской войны, окончательно подавленной в годы коллективизации и голодомора, не реабилитированы по сей день. Соответственно, закрыты и дела повстанцев, а история этой войны как научная проблема до сих пор в ее подлинном объеме не изучена. В 1932—1933 гт. крестьян морили голодом, не заводя на них обычно вообще никаких дел — просто так, чтобы превратить их из хозяев, работающих на своей земле, в пролетаризированных негров.

Официальные историки привносят сюда свои досужие толкования, на которых отражается идеологическая борьба уже нашего времени. Так, например, получается, что открыты дела пострадавших невинно, стало быть, все содержащиеся в этих делах обвинения лживы и надуманы. Иначе говоря, скажем мы с вами, реабилитированы граждане, только лояльные к сталинскому режиму. В остатке же получается, что в этих делах правда — только данные “анкет арестованных”, дата рождения, состав семьи, дата ареста. Все остальное — ложь. А уже из этого, в свою очередь, следует, что имеют под собой фактическое основание только те обвинения, которые содержатся в делах лиц не реабилитированных, а дела эти, как сказано выше, закрыты. Круг замкнулся.