Юрий Низовцев - Свобода, жизнь и сознание.

Зрелость свободы на практике и человеческом сознании есть показатель зрелости общества, критерий общественного прогресса.

Осуществленная свобода человека начинается с гражданского состояния, которое есть не ограничение свободы по существу, так как без государства свобода остается лишь назначением, но не действительностью: «Как осуществление свободы каждого в единстве всех, государство, вообще, есть абсолютная самоцель». Свобода, по мнению Гегеля, является конечной целью человеческой истории. [22, 23]

Гегель единственным бытием считает дух, чьей свободой руководит его собственная внутренняя необходимость. Этот принцип он переносит на мир, общество, которыми так же руководит необходимость, сопряженная с бесконечным и всесодержащим разумом. Однако в обществе проявляется свобода, обеспечивающая получение нового. Но эта свобода находится в рамках закономерного и целесообразного исторического развития. Без необходимости все становится неразумным и недействительным.

Этим подходом Гегель повторяет заблуждение своих предшественников, которые так же за основу всего сущего брали нечто бесплотное, идеальное, производящее нечто плотное и материальное.

Как мы указывали ранее, бесплотного не бывает: из ничего ни материя, ни информация, ни сознание, ни свобода не производятся, поскольку производить их не надо – они существуют, в нашем понимании времени, вечно в различных формах, дополняющих друг друга, и, вместе с тем в разной степени противостоящих друг другу. Высшей формой всех миров и измерений является самосознающая материя – сознание, которая благодаря присущему ей свободному состоянию имеет возможность постоянно развиваться, используя на разных этапах своего развития различные формы не сознающей себя материи в качестве опоры для собственного изменения и обогащения.

Гегель не понял истинный смысл существования разума, свободы. Дело совсем не том, от чего зависит или не зависит свобода, и не в том, целью ее или нет является дух, а в том, что без свободы невозможно развитие разума, целью которого является отнюдь не гармония и не какой-то непонятный дух, а напротив, – процесс непрерывного разрушения существующего порядка ради созидания нового порядка, который снова нарушается и так далее. В результате этого процесса меняется не только мир, но и сознание, обогащаясь отнюдь не пассивным участием в бесчисленных и бесконечных событиях, протекающих во времени в различных измерениях различных вселенных. Этим самым сознание в виде душ всегда создает собственную реальность в рамках любого порядка, любой необходимости, которые требуются любой душе для того, чтобы их преодолевать, а вовсе не следовать им.

Поэтому утверждение Гегеля: «Как осуществление свободы каждого в единстве всех, государство, вообще, есть абсолютная самоцель» является ложным потому, что достижение свободы в самом совершенном государстве невозможно. Государство – это не гармония, не свобода, а тюрьма, смиряющая своих сидельцев надзирателями и жалкой похлебкой для того, чтобы на воле они не передрались. Иначе говоря, Гегель не понял, что в человеке сознание находится на столь низком уровне, что добровольное единение людей невозможно, но, тем не менее, свобода все равно может пробиваться и тут, позволяя сознанию познавать все как отрицательные, так и положительные стороны бытия, стараясь не следовать необходимости, а пытаясь нарушить ее.

Отнюдь не свобода является конечной целью человеческой истории, как утверждал Гегель, а развитие сознания в человеческих сообществах посредством относительно свободных, точнее, сознательных, действий людей, то есть свобода есть средство, а не цель. Причем результат этих действий не имеет первостепенного значения, поскольку любой цивилизации приходит конец, она исчезает, ее история заканчивается. А в период крушения сознание людей сковано почти так же, как и в начале цивилизации, несмотря на высокие технологии и различные демократические институты. И требуются многие и многие жизни, многие и многие цивилизации, чтобы это уровень несколько повысить, а на самом деле, в конечном итоге, преодолеть животную составляющую в человеке. Вообще, культурный прогресс в наибольшей степени зависит не от развития технологий и даже не от степени развития общественных отношений, а – от отвоевывания сознанием людей все большего пространства у своей изначальной животной, инстинктивной натуры. Доказательством этому является довольно частое введение завоевателями или колонизаторами в слаборазвитых странах с низким культурно-общественным уровнем более прогрессивных, демократических установлений. Однако после ухода по тем или иным причинам колонизаторов все возвращалось на круги своя: это и практически все африканские страны, многие азиатские страны. То есть более высокая культура и более прогрессивный общественный строй там не приживались именно в силу большей неразвитости внутреннего «Я», сознания у аборигенов.