Дмитрий Галковский - Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями

Ведь это всё – СПЛОШНОЙ ОБСКУРАНТИЗМ, самая отъявленная реакционность. Считать атомы, молекулы, электроны и т. д. приблизительно верным отражением в нашей голове ОБЪЕКТИВНО РЕАЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ МАТЕРИИ, это всё равно, что верить в слона, который держит на себе мир! Понятно, что за подобного ОБСКУРАНТА, наряженного в шутовской костюм модного позитивиста, ухватились ОБЕИМИ РУКАМИ имманенты.

520

Философия естествоиспытателя Маха относится к естествознанию, как поцелуй христианина Иуды относился к Христу.

521

Буря, которую вызвали во всех цивилизованных странах «Мировые загадки» Э. Геккеля, замечательно рельефно обнаружила ПАРТИЙНОСТЬ философии в современном обществе, с одной стороны, и настоящее общественное значение борьбы материализма с идеализмом и агностицизмом, с другой. СОТНИ ТЫСЯЧ экземпляров книги, переведенной тотчас же на все языки, выходившей в специально дешёвых изданиях, показали воочию, что книга эта «пошла в народ», что имеются МАССЫ читателей, которых сразу привлёк на свою сторону Э. Геккель. Популярная книжечка сделалась орудием классовой борьбы. Профессора философии и теологии всех стран света принялись на тысячи ладов разносить и уничтожать Геккеля. Знаменитый английский физик Лодж пустился защищать Бога от Геккеля. Русский физик, г. Хвольсон, отправился в Германию, чтобы издать там подлую черносотенную брошюрку против Геккеля и заверить почтеннейших господ филистеров в том, что не всё естествознание стоит теперь на точке зрения «наивного реализма». Нет числа тем теологам, которые ополчились на Геккеля. Нет такой бешеной брани, которой бы не осыпали его казённые профессора философии. Весело смотреть, как у этих высохших на мертвой схоластике мумий – может быть, первый раз в жизни – загораются глаза и розовеют щёки от тех пощечин, которых надавал им Эрнст Геккель. Жрецы чистой науки и самой отвлечённой, казалось бы, теории прямо стонут от бешенства, и во всём этом рёве философских зубров (идеалиста Паульсена, имманента Ремке, кантианца Адикеса и прочих, их же имена ты, Господи, веси) явственно слышен один основной мотив: против «МЕТАФИЗИКИ» естествознания, против «догматизма», против «преувеличения ценности и значения естествознания», против «естественноисторического МАТЕРИАЛИЗМА». Он – материалист, ату его, ату материалиста, он обманывает публику, не называя себя прямо материалистом – вот что в особенности доводит почтеннейших господ профессоров до неистовства.

Трагический элемент в эту трагикомедию внесён покушением на жизнь Геккеля весной текущего года. После ряда анонимных писем, приветствовавших Геккеля терминами вроде: «собака», «безбожник», «обезьяна» и т. п., некий истинно немецкий человек запустил в кабинет Геккеля в Иене камень весьма внушительных размеров.

522

Проиграно дело основателей новых философских школок, сочинителей новых гносеологических «измов», – проиграно навсегда и безнадёжно. Они могут барахтаться со своими «оригинальными» системками, могут стараться занять нескольких поклонников интересным спором о том, сказал ли раньше «а!» эмпириокритический Бобчинский или эмпириомонистический Добчинский, могут создавать даже обширную «специальную» литературу подобно «имманентам», – ход развития естествознания, <���…> отбрасывает ПРОЧЬ все системки и все ухищрения.

523

Сто тысяч читателей Геккеля означают сто тысяч плевков по адресу ФИЛОСОФИИ Маха и Авенариуса.

(10 августа)

524

Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого – действительно кричащие. С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны – помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны, замечательно сильный. непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, – с другой стороны, «толстовец», т. е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками». С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, – юродивая проповедь «непротивления злу» насилием. С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок; – с другой стороны, проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казённой должности попов по нравственному убеждению, т. е. культивирование самой утончённой и потому особенно омерзительной поповщины. <���…>