Дмитрий Галковский - Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями

Меня опять потянуло к «Заметкам рядового марксиста о философии», и я их начал писать, а Малиновскому – в процессе моего чтения «Очерков» – я свои впечатления, конечно, излагал прямо и грубо.

– При чем же тут Ваша статья? – Вы спросите. – А при том, что как раз в такое время, когда сии расхождения среди беков грозили особенно обостриться, Вы явным образом начинаете излагать взгляды одного течения в своей работе для «ПРОЛЕТАРИЯ». Я не знаю, конечно, как и что у Вас вышло бы в целом. Кроме того, я считаю, что художник может почерпнуть для себя много полезного во всякой философии. Наконец, я вполне и безусловно согласен с тем, что в вопросах художественного творчества Вам все книги в руки и что, извлекая ЭТОГО рода воззрения и из своего художественного опыта И ИЗ ФИЛОСОФИИ ХОТЯ БЫ ИДЕАЛИСТИЧЕСКОЙ, Вы можете прийти к выводам, которые рабочей партии принесут огромную пользу. Всё это так. И тем не менее «Пролетарий» должен остаться абсолютно нейтрален ко всему нашему расхождению в философии, не давая читателям НИ ТЕНИ ПОВОДА связывать беков, как направление, как тактическую линию революционного крыла русских социал-демократов, с эмпириокритицизмом или эмпириомонизмом. <���…> Моё мнение я считаю необходимым сказать Вам вполне прямо. Некую драку между беками по вопросу о философии я считаю теперь совершенно неизбежной. Но раскалываться из-за этого было бы, по-моему, глупо. <���…> Мешать делу проведения в рабочей партии тактики революционной социал-демократии ради споров о том, материализм или махизм, было бы, по-моему, непростительной глупостью. Мы должны подраться из-за философии так, чтобы «Пролетарий» и беки, как фракция ПАРТИИ, НЕ БЫЛИ ЭТИМ ЗАДЕТЫ. И это вполне возможно.

(Письмо Горькому, 25 февраля)

429

Говорить так – значит креститься Бебелем и при этом всё же лезть в болото.

(«Нейтральность профессиональных союзов», 3 марта)

430

Буржуазная пресса, даже самого либерального и «демократического» направления, не может обойтись без черносотенной морали, обсуждая умерщвление португальского авантюриста 54 54 Речь идёт об убийстве в результате террористического акта короля Португалии и его наследника. . <���…> Мы, с своей стороны, добавим только, что можем пожалеть об одном: о том, что республиканское движение в Португалии недостаточно решительно и открыто расправилось со всеми авантюристами. Мы жалеем о том, что в происшествии с королем португальским явно виден ещё элемент заговорщического, т. е. бессильного, в существе своем не достигающего цели, террора при слабости того настоящего, всенародного, действительно обновляющего страну террора, которым прославила себя Великая французская революция.

(«О происшествии с королём», 3 марта)

431

У Вас, как я сужу по тому, что имеете козу и что это факт, настроение хорошее и умоначертание правильное и жизнь нормальная. А у нас не очень клеится. Из-за философии этой с Малиновским мы вроде как в ссоре. Газету я забрасываю из-за своего философского запоя: сегодня прочту одного эмпириокритика и ругаюсь площадными словами, завтра – другого и матерными.

(Письмо Горькому, 24 марта)

432

Две ошибки погубили плоды блестящей победы Парижской Коммуны. Пролетариат остановился на полпути: вместо того, чтобы приступить к «экспроприации экспроприаторов», он увлёкся мечтами о водворении высшей справедливости в стране, объединяемой общенациональной задачей; такие, например, учреждения, как банк, не были взяты, теории прудонистов насчёт «справедливого обмена» и т. п. господствовали ещё среди социалистов. Вторая ошибка – излишнее великодушие пролетариата: надо было истреблять своих врагов, а он старался морально повлиять на них, он пренебрёг значением чисто военных действий в гражданской войне.

(«Уроки коммуны», 23 марта)

433

Бывают моменты, когда интересы пролетариата требуют беспощадного истребления врагов в открытых боевых схватках. Впервые показал это французский пролетариат в Коммуне и блестяще подтвердил русский пролетариат в декабрьском восстании.

(То же)

434

Я бы не поднял шуму, если бы не убедился безусловно (и в этом убеждаюсь с каждым днем больше по мере ознакомления с первоисточниками мудрости Руднева, Малиновского и Ко), что книга их – нелепая, вредная, филистерская, поповская ВСЯ, от начала до конца, от ветвей до корня, до Маха и Авенариуса. Плеханов ВСЕЦЕЛО прав против них по существу, только не умеет или не хочет или ленится сказать это КОНКРЕТНО, обстоятельно, просто, без излишнего запугивания публики философскими тонкостями. И я во что бы то ни стало скажу это ПО-СВОЕМУ. Какое же тут «примирение» может быть, милый Алексей Максимович? Помилуйте, об этом смешно и заикаться. Бой абсолютно неизбежен.