Анатолий Уткин - Большая восьмерка - цена вхождения

Обратимся к проблеме национальной стратегии, точнее говоря, национальной стратегии выживания. Здесь друг другу противостоят два радикально противоположных подхода. Первый полагается на создание некоего питательного бульона, некоей живительной среды, позитивных микробов рынка — который все поставит на свои места, создаст движущую силу и повернет маховик национального возрождения в экономике, а потом уже и в остальных сферах. Детские и нелепые фантазии урывками читавших книги самоучек Этот долгожданный «бульон» рыночных отношений — наше самое страшное национальное болото, в которое мы все вместе угодили. Этот бульон никогда не давал результатов в незападном, неиндивидуалистическом обществе.

Обратимся ко второму подходу, к модернизации сверху. И история, и западные наблюдатели видят наше будущее — если оно у нас есть — именно в этом. Все, что было в России позитивного в сфере индустриальной мобилизации, в сфере экономического развития, все было сделано из кабинетов. Я говорю это как историк. России везло на министров финансов — он петровского канцлера Шафирова до хрущевского Зверева. Блестящая плеяда — Бунге, Ройтерн, Вышнеградский, Витге, Коковцов, Берг — для всех них проблема модернизации России была главной и животрепещущей. Точку «надира», максимальной индустриальной зависимости они прошли в 1885 году, затем были созданы условия для знаменитой, блистательной модернизации 1892–1914 гг. Ресурсы были знакомые. Об изъятии крестьянского зерна на экспорт мы уже говорили (поезжайте в Одессу и Ригу — вся архитектура XIX века говорит об интенсивности и прибыльности этой торговли). Вторым источником промышленного роста были зарубежные инвестиции.

Прежде всего, Петербург воспользовался германским испугом Парижа и взамен военного союза добился инвестиции 27 млрд. франков в ликвидацию российского бездорожья. Позволю себе напомнить, что пять западных стран активно инвестировали в российское развитие — по мере убывания это Франция, Британия, Германия, Бельгия, Соединенные Штаты — около миллиарда золотых рублей на 1914 год. Эти инвестиции позволили соединить железными дорогами огромную страну и освоить нефть Баку и уголь Донбасса. Напомню, что всей нефтью России, 9/10 угля, 60 процентами машиностроения владели иностранцы. Русская буржуазия и правительство боялись более всего не инвестиций французов и бельгийцев, а конкуренции германских товаров с российскими на российском рынке. Наибольший страх вызывало германское экспортное доминирование. По существу из-за этого началась Первая мировая война. Тимирязев говорил, что не позволит немецкими плугами русскую землю пахать. Боялись также сложностей выхода на западные рынки. Поэтому русский текстиль и другие товары шли в Маньжурию, Монголию, Персию.

Трудно ли представить себе, что новая Россия взамен вооружения Северного альянса осенью 2001 г. требует-просит у США создания магистрали «Москва — Ош» (американские капиталы, азиатские рабочие)? А маршрут «Западная Европа-Восточная Азия», который затронул бы коренные интересы развитого мира и России? Если Запад желает ослабить зависимость от Персидского залива, то почему бы его не заинтересовать транспортными магистралями, нефте- и газопроводами Тюмень — Рур? Царские министры умели мыслить стратегически, а как с их потомками?

Теперь мне хотелось бы посмотреть на нас чужими глазами. Самым престижным из еженедельников в США является английский «Экономист», который самые серьезные американцы воспринимают как энциклопедию, как последнее слово. Недавно «Экономист», рассуждая об однополярности руководимого Соединенными Штатами мира, сделал весьма примечательную оговорку: «Стоит только в России прийти к власти трезвым и разумным людям, как в мире появится второй полюс». Так думают не только в Лондоне. Если маленький Бирмингем смог начать первую мировую индустриальную революцию, то почему приходится печалиться о судьбе огромной, трудолюбивой и талантливой России? Как найти верный путь? Не строить же все расчеты на неласковой приполярной нефтяной корове?

Президент США Билл Клинтон немало интересовался Россией, о чем говорят хотя бы его 27 встреч с российскими президентами. Относительно развития России у него было четкое мнение (зафиксированное в мемуарах его большого друга Строуба Тэлбота). Как свидетельствует, скажем, Строуб Талбот, даже президент Клинтон, повинуясь здоровому чувству реализма, вскричал: «В чем Россия нуждается, так это в проектах огромных общественных работ… Они находятся в депрессии, и Ельцин должен стать их Франклином Рузвельтом». Заметим, что это говорит ультрарыночник, самый большой на государственном уровне певец глобализации, который ни одной речи не произнес без гимна глобализационным процессам.