Алексей Челноков - Этническая катастрофа. Россия без русских?

«Этническая миграция сегодня – это новый тип колонизации, захвата территорий и ресурсов», – эти слова произнесены отнюдь не в полемическом запале. Это трезвая оценка политической ситуации внутри России, сделанная доктором социологических наук, профессором кафедры социологии МГИМО, милой интеллигентной женщиной.

Этнические конфликты становятся неотвратимыми. Между мигрантами и коренными жителями России, преимущественно славянами, растет социальный разрыв. И те, и другие стремятся обособиться и изолироваться друг от друга, разрезать на части некогда единую территорию страны, региона, города. Местные готовы видеть пришлых только в качестве дешевой рабочей силы, но преобладающее большинство «россиян», или ¾ всего населения, не желает принимать их в качестве своих соотечественников, граждан своей страны. Признавая пользу мигрантов для экономики, «россияне» воспринимают их как некую враждебную силу, с которой связана угроза национальной безопасности страны.

И с другой стороны, этнические мигранты, оказавшись в России, не проявляют заметного желания интегрироваться, а, наоборот, демонстрируют свою этническую особость, создают, как говорят социологи, свои поселенческие, хозяйственно-экономические и культурные ареалы, формируют этнические анклавы. Так, например, в Москве выделились микрорайоны и районы (Чертаново, Бирюлево, Сабурово, Дегунино, Преображенское, Измайлово, Гольяново, Соколиная Гора, Вешняки), где доля представителей закавказских народов превышает уже 5 %.

Увеличивается число диаспор, этнических культурных центров, национальных школ и детских садов. Владение русским языком постепенно перестает быть обязательным условием комфортного существования в России, что вызывает естественное раздражение коренного населения, подрывает единство общества и, безусловно, представляет угрозу безопасности страны. Такое обоюдное стремление к обособлению и изоляции, утверждают социологи, негативно влияет на все сферы жизнедеятельности российского общества: политическую, экономическую, социальную, культурную, морально-нравственную. Но самое опасное последствие – это потенциальный социальный взрыв на этнической почве, подобный тем, что случились в Косово, предместьях Парижа, карельском городке Кондопоге. Война в Косово, погромы во Франции показывают, как сокращение численности коренного населения и одновременный рост доли этнических мигрантов (которые во втором поколении становятся коренными жителями), влияет на дестабилизацию социального порядка.

А мировая практика показывает, что миграция все реже идет в форме интеграции и все чаще ведет к обособлению. Сегодня в США из пяти китайцев четверо живут в чайнатаунах. Такая же примерно пропорция характерна для выходцев из Латинской Америки, живущих в кварталах для «латинос»; а для афроамериканцев – двое их трех. В пригородах Парижа формируются арабские резервации. Чем сильнее отличия приезжих от местных, тем больше те склонны обособляться – и тем более радикальные идеи родятся в этих сообществах (что, кстати, происходило и пятьдесят, и сто лет назад).

«Мы абсолютно реально можем оказаться в ситуации Западной Европы, где никакой интеграции мигрантов уже нет, а идет процесс замещения населения с насаждением привнесенных радикальных религиозных убеждений под идеей толерантности, давно превратившейся в идеологию диктатуры меньшинства над большинством», – отмечает другой молодой ученый из Казани, специалист по этнорелигиозным вопросам, и, кстати, этнический татарин. Он заявляет, что массовая трудовая миграция из государств Центральной Азии привела сегодня к потоку исламских фундаменталистов.

Эксперты заявляют, что особенностью молодых мигрантов является сугубо религиозная самоидентификация («мы – мусульмане»), когда национальная идентификация отходит на второй план и «демонстративная россиефобия». Радикальность их взглядов заключается в том, что они нормы шариата ставят выше российских законов и ценностей. Территория России в их понимании – это будущая часть «Великого халифата». За скобками остается тот факт, что ее еще надо захватить и решить «русский вопрос». При этом мигрантская молодежь уже не считает себя «приезжими», а акцентируют внимание на том, что они – «местные», т. е. хотят пользоваться либеральностью российских законов и порядков, чтобы распространять свои идеи, строить «халифат».