Александр Тарасов - Наследие Эриха Фромма для радикала конца XX – начала XXI века

Вообще говоря, подлинный радикалостается аскетическим гедонистомнезависимо от того, какое поведение общественно приветствуется в той или иной среде в то или иное время: то есть во времена официального аскетизма он должен выглядеть гедонистом, а во времена официального гедонизма – аскетом.

Следующий «кирпичик» – уже более важный – это знаменитая оппозиция, построенная Фроммом: «иметь» или «быть». Фромм не первым, естественно, сказал эти слова, но он написал целую книгу, где подробно рассмотрел этот вопрос: «Иметь или быть?». Это то же самое, о чем мы говорили на примере экзистенциализма: «существование подлинное – существование неподлинное». Радикальное существование – это существование подлинное, экзистенция. Фромм пользуется другими словами, он специально оговаривается один раз, что когда он уже написал практически всю книгу, он познакомился с такими-то работами Сартра и обнаружил, что пишет то же самое (и это чистая правда). «Это мелкие работы, основных работ Сартра я не читал, поэтому забегать вперед не буду. Не знаю, но мне кажется, что я говорю то же самое», – уточнил Фромм. Всё верно: Фромм использует другую – фрейдистскую – терминологию, но на самом деле он говорит о том, что существует радикальная оппозиция: «иметь» (у Сартра – «быть») или «быть» (у Сартра – «существовать»). Либо вы имеете, подгребаете под себя (и тогда вы потребитель), либо вы существуете. Если вы что-то имеете, вам есть, что терять, у вас это можно отобрать. Если вы существуете в настоящем, подлинномбытии, то этоотобрать у вас нельзя, потому что это ваша внутренняя сущность. Но в отличие от экзистенциалистов (Сартра, например), которых интересовала экзистенция, подлинное бытие, как механизм сопротивления всему неподлинному окружающему миру, Фромм как психоаналитик попытался показать некоторые параметры (медицинские, если хотите, психологические) отличия положения «иметь» от положения «быть», модуса обладания от модуса существования. Чем этот модус обладания, то есть форма существования обывателя, потребителя, отличается от формы существования настоящего человека? В первую очередь, сказал Фромм, это активность. Тот, кто живет не в модусе потребления, а в модусе бытия, тот в первую очередь активен. А что значит быть активным? Быть активным, по Фромму, это значит дать проявится своим способностям, таланту, всему богатству человеческих дарований, которыми, хотя и в разной степени, наделён каждый человек. То есть это деятельность, направленная вовне,с реализацией собственного внутреннего потенциала. Внутреннего, повторяю, собственного, то есть не такого, какой выгоденвнешнему миру. То есть вы реализуете себя подлинного, а не тот продажный имидж, не ту маску, которую навязывает вам социально несправедливый внешний мир.

Следующее, что вывел Фромм как показатель и как предикат модуса бытия, это стремление отдавать, делиться с другими, жертвовать собой. Тут, полагаю, объяснять ничего не нужно, потому что это совершенно естественная позиция революционера…

Следующая оппозиция, которую Фромм описал, это оппозиция «опасность – безопасность». Ценным и важным в данном случае для нас является то, что Фромм показал, что вопреки тому, что кажется на первый взгляд, именно модус обладания, модус потребления более опасен, чем модус бытия. Потребитель, говоря иначе, живет в условиях большей опасности. Фромм объяснял это так: «Осторожные, ориентированные на обладание люди получают удовольствие от безопасности, но на самом деле их положение весьма ненадежно. Люди зависят от того, что имеют: от денег, престижа… иными словами, от чего-то, что вне их самих. Но что же происходит, когда люди теряют то, чем обладают? Ведь, в самом деле, все, что каждый имеет, может быть потеряно. Например, можно лишиться собственности, а с нею – что вполне вероятно – и положения в обществе, и друзей, и, более того, рано или поздно нам придётся расстаться с жизнью, в любой момент мы можем потерять её». «Если я, – говорит далее Фромм, – это то, что я имею, и если я теряю то, что я имею, то кто же тогда я есть? Не кто иной, как поверженный, опустошенный человек – жалкое свидетельство неправильного образа жизни». И напротив, говорит Фромм, «когда человек предпочитает быть, а не иметь, он не испытывает тревоги и неуверенности, порождаемых страхом потерять то, что имеешь. Если я – это то, что я есть, а не то, что я имею, никто не в силах угрожать моей безопасности и лишить меня чувства идентичности».