Рудольф Бармин - Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II

Начавшаяся после смерти Николая I оттепель выплеснула на поверхность общественной жизни немало гнили в виде различного рода радикальных течений, кружков, личностей и тому подобных элементов, озабоченных одной целью: максимально расшатать государственные устои и в условиях всеобщего их ослабления попытаться захватить власть для претворения своих сумасбродных прожектов. И даже первые выстрелы в либерального царя-реформатора не подвигли последнего к принятию крутых мер относительно радикалов, замахнувшихся не только на него, но и на его детище. Отмечавшаяся Победоносцевым, Никитенко, Кропоткиным и другими современниками Александра II его слабохарактерность выразилась в непоследовательности проведения им либеральных начинаний, породивших многоликую вольницу в обществе, яростную полемику между либералами и консерваторами. Выступления экстремистов толкали Александра II вправо на удовлетворение некоторых требований реакции, сдерживание реформ земской, судебной, городского самоуправления, на отказ в дворянских претензиях на организацию высшего сословного представительного органа и т. д. (Корелин… С. 242–243).

Но следует и отдать Александру II должное: несмотря на ожесточенную борьбу вокруг него справа и слева, к началу 80-х годов он осознал необходимость увенчания своих либеральных реформ введением прообразов российского парламента и конституции.

17 февраля 1881 года Александр II подписал указ, дарующий России ограниченное народное представительство. Идея образования такого органа обсуждалась в 1863, 1866, 1874, 1879, 1880 годах. К рубежу 70-80-х годов идея образования законосовещательного представительства – прообраза парламента – уже настолько созрела в обществе, что игнорировать ее стало признаком обскурантизма. Образование всесословного представительства было логическим продолжением отмены крепостного права, либеральных реформ начала 60-х годов, существенным шагом к социальному замирению. В своем развитии этот институт необходимо эволюционировал бы в полноценный парламент и, будучи подготовительной школой его, воспитал бы немало политических деятелей государственного масштаба, способствовал бы формированию политических партий основных классов российского общества, кристаллизации их интересов, политическому просвещению широких народных масс, аккумуляции и разрядке избыточной энергии образованного меньшинства, цивилизованным правилам политической борьбы и т. д.

Враги России, враги ее органического развития, враги конституции и парламента 1 марта 1881 года убивают Александра II. Общество оцепенело от совершенного злодейства, а дальнейшая судьба России оказалась в зависимости от выбора наследника, Александра III, на историческом распутье. Вопрос «Куда идти?» был решен 8 марта 1881 года советом министров под председательством нового царя.

Первомартовская катастрофа положила конец конституционно-парламентским ожиданиям либерального общества. Александр III, напуганный террористическими актами последних лет и убийством своего отца, поддался истерическим речам ультраконсерваторов типа Победоносцева, и судьбоносный указ Александра II был предан забвению, а либеральные министры Лорис-Меликов, Абаза, Валуев, Милютин и другие были уволены или сами подали в отставку.

Придворная камарилья и народовольцы ликовали. Первые – по случаю сохранения кондового самодержавия, и обе партии – по случаю воспрепятствования установлению в России конституционно-парламентских начал, ибо с их институционализацией процессы общей демократизации, развития гражданского общества, капитализма в России пошли бы более быстрыми темпами. Для партии обломовых, привыкшей в течение столетий только тиранствовать и паразитировать за счет эксплуатации других, пораженной умственной и физической ленью, процессы демократизации и капитализации были бы приговором ее дальнейшей исторической несостоятельности. Что и произошло с дворянством после 1861 года. Развращенное выкупными платежами и предшествующей растительной жизнью, оно не сумело адаптироваться к быстро капитализирующейся России, промотало свое имущество, так и не став полноценными скрепами Российского государства.

Чтобы выжить в новых экономических условиях, приходилось продавать землю, идти на государственную службу или заняться предпринимательством. Освоить последнее было уделом немногих. Проще было землю продать или сдать ее в аренду. С 1861 года начинается процесс интенсивного обезземеливания господствующего сословия. С 1863 по 1904 годы дворянское землевладение сократилось на 35 миллионов десятин, или по 45 центральным губерниям европейской России на 40 % (Корелин… С. 57, 56). С ослаблением экономических позиций слабеет и политический голос дворянства. Его слабые претензии заявить о политической самостоятельности в январе 1895 года были решительно отклонены Николаем II. И оно снова на десятилетие погрузилось в социальную дрему, пока не было разбужено общим оживлением общественной жизни начала ХХ века. Но и грозовые 1905–1907 годы не подвигли это сословие к политической самоорганизации, к осмыслению происшедшего катаклизма, необходимости более тесной политической консолидации с династией для выработки более адекватной классовой политики в сложившейся в России социально-экономической ситуации, решительному отстаиванию своих классовых интересов перед царем-недотепой. Однако никаких глубоких выводов и практических шагов в этом направлении до самой Февральской революции сделано не было. Полагались на русское «авось», на саморазрешение всех российских проблем стихийно. Всей этой своеобразной маниловщине февраль 1917 года поставил точку. Так привилегированное сословие, призванное быть скрепами Российского государства, благодаря своему политическому безволию, политической близорукости промотало историческое наследие, уступив место политическим проходимцам.