Янис Варуфакис - Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Но когда европейская финансовая система врезалась в завал, устроенный на ее пути саморазрушением Уолл-стрит, европейские элиты ударились в панику. Зрелище французских и немецких банков, тонущих на глазах, заставил их залезть в мусорную корзину истории в поисках «духа» дипломатии канонерок и присущей той эпохе неэффективной экономики. Греции просто «повезло» стать тем местом, где снова решили применить эти методы, и результатом оказался Подкормистан.

Если хрупкий мост подвергается чрезмерной нагрузке, первой ломается самая хилая опора. Греция стала той самой опорой. Причина, по которой это произошло, никак не связана с Европейским союзом, зато неразрывно связана с печальной историей современной греческой государственности и той олигархией, которая управляла страной; но вот поводом к катастрофе послужила непродуманная конструкция моста. Даже если бы Грецию заменили на более надежную опору, мост все равно бы рухнул.

Верно, что в 2010 году государственный и частный сектора Греции заслуженно характеризовались такими определениями, как «некомпетентный», «коррумпированный», «раздутый» и «обремененный долгами». Вот почему еврокризис начался именно здесь. Мы, греки, ухитрились накопить необеспеченный долг еще до официального возникновения нашего государства в 1827 году, и с тех самых пор уклонение от уплаты налогов является для нас чем-то вроде олимпийского вида спорта и патриотического долга. Восставая против этого позора и против мучительной некомпетентности греческой олигархии, которая часто перерастала в деспотизм, мы, прогрессисты, осваивали политику в 1960-х и 1970-х годах, организовывали демонстрации на улицах Афин, в частности, на площади Синтагма. Но все же ничто из перечисленного не объясняет ни глубину кризиса Греции после 2010 года, ни последующее создание Подкормистана, печальной колонии должников в Средиземноморье.

Что было бы с нами, откажись Греция переходить на евро в 2000 году? За первые восемь лет существования общей европейской валюты наши государственный и частный сектор заимствовали бы крошечную сумму у французских и немецких банков, а те проявляли бы бдительность, кредитуя страну с дефицитом бюджета, страну, чья валюта постоянно слабеет. В результате в период с 2000 по 2008 год Греция развивалась бы черепашьими темпами, особенно в сравнении с тем бумом, который мы фактически пережили. Когда в 2008 году разразился кредитный кризис, Греция столкнулась бы с небольшой, короткой, незначительной рецессией, подобно Румынии или Болгарии. Такая же коррумпированная и неэффективная, как всегда, Греция поживала бы себе, как в 1950-х и 1960-х годах, даже без намеков на тот гуманитарный кризис, в котором она вынуждена барахтаться ныне. Прогрессисты, уставшие от болезней и пороков нашего общества, продолжали бы митинговать на площади Синтагма, и никто за пределами страны не обращал бы на них внимания, а заголовки мировых СМИ не пестрели бы броскими фразами насчет «Новой греческой трагедии», «Греции как угрозы мировым финансам» и т. п. И, конечно, эта книга никогда не увидела бы свет.

Человеку свойственно ошибаться, как принято говорить, но чтобы провалиться максимально громко и с немалыми человеческими потерями, нам понадобился, похоже, самый крупный экономический проект Европы – евро. Греция стала этакой канарейкой в угольной шахте еврозоны, гибель этой птицы должна была послужить предупреждением о смертоносном финансовом газе в денежной системе континента. Вместо того в 2010 году небольшая, слабая и расточительная Греция сделалась козлом отпущения для Европы и ее банков. Греков принудили к заимствованию немыслимых сумм ради французских и немецких банков, заставили вести скорбную жизнь в постмодернистском работном доме, дабы иностранные парламенты не узнали всей подноготной грязной сделки, а также обвинили во всех смертных грехах. Однако в те долгие и славные ночи на площади Синтагма европейский истеблишмент утратил контроль за развитием игры в виноватых. Молодая женщина, та самая, что провозгласила свое право ставить под сомнение авторитеты этим коротким вопросом: «А кем мне надо быть?», олицетворяет собой поворотный момент истории. Да, наше общество поражено обилием злокачественных новообразований, но нет, жестокое и несправедливое наказание нельзя признать обоснованным. Мы не согласны с ним мириться.

Екатерина Великая однажды обронила, что, коль уж не можешь быть хорошим примером, тогда просто будь жутким предупреждением [40] Вероятно, отсылка к одному из положений «Зерцала управе благочиния» в составе «Устава благочиния, или полицейского», утвержденного в 1782 году. . Греция своей участью действительно предостерегла все прочие отстающие в развитии европейские страны: железная клетка из прутьев долга и аскетизма уготована жертвам финансовых принципов, соблюдать которые в кризис оказалось невозможным. Но молодая женщина с площади Синтагма, бездомный переводчик Ламброс, миллионы других людей, готовых затянуть пояса, однако не желающих тонуть в бездонной пучине греческого долга, полны решимости показать остальной Европе, что существуют гуманные альтернативы, что бедствия Европы, пускай суровые, не должны перерастать в трагедию, что наши судьбы по-прежнему в наших руках.