Если отвлечься от неприкрытого реверанса в сторону Обамы («Такое, конечно, очень может быть, – если только наверху не те люди»), просто трудно представить столь бессердечное оправдание убийства четырехлетних детей. Но г-н Клейн не стал извиняться. Защищая войны, которые ведут «правильные люди», их апологеты теряют моральные ориентиры.
По этой и другим причинам всегда и при всех обстоятельствах следует исходить из презумпции избегания войны. Бремя доказательства лежит на тех, кто хочет начать войну или вступить в нее. Чтобы это доказательство стало убедительным, нужно привести чрезвычайно веские доводы. Кто-то скажет, что столь убедительных доводов в принципе не бывает. Другие скажут, что можно с достаточным основанием оправдать оборонительную или превентивную войну при наличии реальной угрозы. Но в любом случае переход к военным действиям должен быть обоснован исчерпывающим образом. Кроме того, война допустима лишь в целях самообороны и ни в коем случае не должна вестись ради захвата территорий или просто ради защиты «достоинства» и демонстрации «верности». Если уверенности нет , логика бремени доказательства требует выступать против войны. Здесь нет места для промежуточности, нейтралитета или «может быть». Если война не имеет достаточного обоснования, значит, ее нельзя допускать. Вопрос стоит только так: да или нет.
Война – здоровье государства
Война – это здоровье государства. Она автоматически запускает в обществе непреодолимое стремление к единообразию, к страстному сотрудничеству с государством в подавлении миноритарных групп и индивидов, которые лишены широкого стадного чувства.
Рэндольф Бурн
[14] Randolph Bourne, «The State», in Randolph Bourne, The Radical Will: Selected Writings 1911–1918 (Berkeley: University of California Press, 1992), pp. 355–395, p. 360.
Война на каждом шагу бросает вызов праву и подрывает его верховенство. Она концентрирует полномочия в руках исполнительной власти и предоставляет готовое оправдание для любого злоупотребления полномочиями. В этой связи можно упомянуть недавние разоблачения в отношении обширной и весьма сомнительной с точки зрения закона системы шпионажа и слежки. Еще несколько лет назад такая система была бы сочтена фантазией параноика; а теперь ее оправдывают интересами «войны с террором».
Война увеличивает власть правительства и его возможности применять принуждение. С каждой новой войной чрезвычайные полномочия прибавляются, и их отмена (если она вообще удается) требует все больше времени и усилий. Как и другие кризисные ситуации, война создает «эффект храповика», который переводит нажим государства на более высокую ступень; после войны этот нажим может ослабеть, но редко возвращается к довоенному уровню. Как отмечает историк экономики Роберт Хиггс, усиление власти происходит в порядке реакции на «кризисы», особенно на войны и депрессии: «С началом кризиса правительство расширяет свою реальную компетенцию в сфере принятия экономических решений», а «после кризиса эти добавочные полномочия сокращаются не в полной мере и оставляют правительству больше власти, чем оно имело бы, не будь кризиса» [15] Robert Higgs, Crisis and Leviathan: Critical Episodes in the Growth of American Government (Oxford: Oxford University Press, 1987), p. 73 [см.: Хиггз Р. Кризис и Левиафан: Поворотные моменты роста американского правительства. М.: ИРИСЭН, 2010].
. Война служит оправданием для принудительного труда (в форме воинской повинности), повышения налогов, конфискаций и реквизиций товаров, нормирования потребления и обобществления средств производства. Новые государственные ведомства, новые полномочия и налоги – все эти меры можно обосновать ссылкой на их необходимость для «победы в войне», «разгрома врага» и «спасения нации». Война порождает коллективизм и этатизм.
Война приносит налоги и государственные долги. Вот бесстрастное объяснение Томаса Пейна: «Война есть общая жатва для всех, кто имеет отношение к распределению и расходованию государственных денег; и это одинаково для всех стран. Это своего рода завоевание внутри страны: его цель – увеличение дохода; а поскольку доход невозможно увеличить, не поднимая налоги, нужен убедительный предлог для увеличения расходов. Озирая историю английского государства, его войн и налогов, наблюдатель, не ослепленный предвзятостью и не увлеченный личным интересом, несомненно, признает: не налоги вводились ради ведения войн, а, напротив, войны затевались ради введения налогов» [16] Thomas Paine, The Rights of Man, Part I , in Paine, Political Writings , ed. by Bruce Kuklick (Cambridge: Cambridge University Press, 1989), р. 86 [ Пейн Т. Права человека // Пейн Т . Избранные сочинения. М.: Изд-во АН СССР, 1959].
.
Читать дальше