Юлия Юшкова-Борисова - Понять Молдову. Записки странствующих социологов

Так получается страна. И хотя время от времени народы перемещались с одного места на другое – добровольно или вынужденно, – формула «территория + население = страна» универсальна.

А вот государство – явление ни в какой степени не природное, а исключительно общественное. Это повсеместная форма институциональной организации жизни человеческих сообществ, возникающая на фазе социальной дифференциации. При этом своя территория четко маркируется и отграничивается государством, особенно с эпохи модерна, исключая любую неопределенность вроде «дикого поля».

Государство генерирует суверенность – монопольное право управлять этим обществом в пределах этой территории, управлять конкретным населением и/или от имени конкретного населения – в зависимости от исторического типа государства. Поэтому люди, проживающие на территории, контролируемой государством, становятся подданными или гражданами, что превращает их отношения с конкретным государством в обязательные.

Так возникает новый тип социального сообщества – государственное. Оно не отменяет, не растворяет в себе и не заменяет собой сообщество страновое. Чаще всего они совпадают физически, отчего понятия «страна» и «государство» то и дело употребляются как синонимы. И все-таки – это не одно и то же. Идентичность страновая и идентичность государственная могут находится в сложных, нетривиальных, порой неожиданных отношениях. Далеко не всегда они отличимы и отделимы друг от друга, особенно в обыденном сознании. Но в некоторых случаях только эти отличия и могут объяснить особенности жизни людей и сообществ.

Жизнь странового сообщества регулируется через традиции и обычаи, через нравственную и иную неписанную нормативность. Жизнь сообщества государственного регулируется правом, писаными законами. На стыке двух форм социальной регуляции – обычное право, имеющее черты и того и другого.

Государство – структура централизованная, точнее моноцентричная; оно с неизбежностью иерархизирует общество. Страновое же сообщество чаще полицентрично: его внутренние иерархии бывают пластичны, разнородны и нестроги.

Государство утверждает и воспроизводит себя через суверенность, легитимность, правосубъектность (юрисдикцию). Страна делает то же самое через мировоззренческую, психологическую, поведенческую неповторимость местного населения, через историческую память, мифологию, архетипы и паттерны. Образно говоря, государство – это больше про жизнь, страна – больше про судьбу.

И для странового, и для государственного сообщества одинаково важны отношения с внешним окружением, с другими странами и государствами, жизненно необходимо собственное – устойчивое, признанное внешней средой – место в мире. Но если для государства это вопросы конкурентоспособности в «большом мире», утверждение себя его реальным актором, вопросы позиционирования на международной арене, то для страны это обретение имени собственного, узнаваемости в таком многообразном и разноликом мире.

Кстати, это предметная область, где страновое и государственное серьезно расходятся. Представление вовне элементов страновой идентичности призвано обеспечить «различимость лица», внешнее признание данной страны явлением уникальным, единичным, «авторским». Миссия государства, напротив, в том, чтобы встроить себя в мировое сообщество через унификацию статуса, подстройку под принятые в текущую эпоху правила, принципы и стандарты международного сожительства, выглядеть на внешний взгляд «как все».

Но в чем безусловно соединяются страновая и государственная идентичности, в успешном историческом сценарии дополняя и питая друг друга – это субъектность социума. Народы становятся субъектом собственной истории, судьбы и жизни, а не фрагментом истории, судьбы и жизни чужой, только сумев органично срастить страновое и государственное начала, сплавив их в целостную, не разваливающуюся на крутых поворотах идентичность.

Наконец, еще одно соображение. Страны существуют, главным образом, не для чего-то, а почему-то . В отличие от провиденциалистов и мистиков, я не считаю, что у стран есть некая, имманентно им прописанная, миссия, какое-то надвременное целевое задание. Да, страны, как и люди, стремятся к лучшей жизни, благополучию и процветанию, но страновое сознание не слишком телеологично.

Не то – сознание государственное. Государство по своей природе призвано иметь программу деятельности, более или менее стройно оформленную. Государственная власть без достойного целеполагания плоха, слаба и нефункциональна.