Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство

Боюсь, что для Советского Союза в целом подобное не исключено. К обстоятельствам, способствующим такому развитию процесса, я отношу многонациональный характер государства, разность в культурном уровне наций, огромную номенклатуру, все еще бытующие имперские привычки, традиции, отношения и т.п., колоссальную военную машину, которая в критический момент вряд ли устоит перед искушением перехватить власть у беспомощных гражданских лиц.

Но военной диктатуре, как ни пыталась бы она сохранить старые тоталитарные структуры, спасти их (это происходит в Польше), не дано отменить переход от тоталитаризма к демократии. Наоборот, она ускорит его. Радикализируя противоречия, она ускоряет развязку. Трагично, что в таком случае это достигается кровью, ценой жизни многих людей.

Иными словами, на путях ли перестройки, с помощью ли военной диктатуры, в любом случае наша коммунистическая система обязательно распадется и пойдет единственной дорогой — от тоталитаризма к демократии с многопартийной системой. Это — общее, закономерное, необратимое. Остальное — детали.

Но жизнь — а она всегда богаче любых схем и поэтому не любит, когда ее в них втискивают, наверное, поразит нас новыми, куда более причудливыми и невероятными сочетаниями элементов политической действительности, о коих мы сегодня и не догадываемся. Кто из нас, скажем, предполагал — хотя это так просто и понятно, — что демонтаж нашего коммунистического варианта тоталитарной системы на каком-то этапе приведет его к деградации до уровня фашизма, причем в его более несовершенном и незаконченном тоталитарном виде, и что в этом смысле фашизм будет для нас огромным шагом вперед на пути к демократии! Это, безусловно, шокирует, звучит парадоксально, а для менее развитого или для девственного политического сознания, наверное, и обидно, но одно дело — политические иллюзии, эмоции и предрассудки, а другое — политические реалии и железные законы, которым они подчиняются.

Сегодня именно такие предубеждения и идеологические предрассудки мешают многим понять смысл и значение процессов, происходящих в таких странах, как Болгария, Чехословакия, ГДР, Китай, отчасти и в Советском Союзе. Вы можете услышать, как, жалуясь на режим, у нас говорят: «Страшно! Фашизм!»

Этим дают понять, что положение хуже, чем раньше, что страна стала еще более недемократичной. В ответ на возражения вам укажут на постоянно расширяющиеся репрессивные меры. Однако рассуждающие так забывают, что еще быстрее ширится легальное демократическое движение в стране, что уже существует дюжина независимых групп и движений, что пробуждается гражданское общество и т.п. — все это прежде было бы немыслимо.

Поэтому корректнее будет, если мы скажем: да, верно, сегодня такие государства, как Болгария, ГДР, Чехословакия, Китай и т.д. с их политическими репрессиями, демагогией, цинизмом, всеобщей коррупцией, шовинизмом, лжепатриотизмом, безверием и т.п. — с одной стороны, с неформальными движениями, открытой борьбой за демократию, другими изменениями последнего времени — с другой, больше похожи на фашистские государства, нежели на коммунистические, но это говорит лишь о том, что они уже пережили определенную демократическую эволюцию, достигли определенной фазы разложения тоталитарной структуры. Ибо нет другого пути перехода от тоталитаризма к демократии, кроме разрушения его политической системы. Тот, кто обещает сотворить демократию путем совершенствования тоталитарной системы, занимается самой низкопробной демагогией.

Но так как это вопрос принципиальный, т.е. имеет не только теоретическое, но и непосредственно практическое значение в данный момент, стоит подробнее остановиться на нем и попытаться взглянуть на него в историческом аспекте.

Мы, марксисты, впервые в истории создали тоталитарный режим, тоталитарное государство — однопартийную государственную систему, построенную за счет насильственного уничтожения других политических партий или превращения их в формальные организации, во всем подчиненные Коммунистической партии. Абсолютная монополия Коммунистической партии в политической сфере должна была закономерно привести к полному срастанию партии с государством и, прежде всего, партийного аппарата — с государственным, вследствие чего во главе государства и партии оказываются одни и те же лица, обладающие неограниченной и бесконтрольной властью. То же самое происходит и на всех прочих уровнях государственной и хозяйственной иерархии.