Евгений Батраков - Заметки об анатомии поступка. Человек и нелюди

В тон своему соплеменнику сиплым голосом деликатно расшаркивался и владелец сети питерских пивнушек «Толстый Фраер», еще пока не убитый мусульманами, А. Я. Розенбаум [50]:

Представляется очевидным, что пьющие превратили свою «питейную норму» еще и в средство выявления идейно-ценностной ориентации, в эдакую лакмусовую бумажку, с помощью которой они определяют: «свой – чужой».

Чужой, т. е. непьющий своим непитием однозначно отрицает свою принадлежность к сообществу пьющих – к компании; он самым наглым образом демонстрирует полное отсутствие элементарного конформизма и явное наличие индивидуализма, чуждого для пьющих, стремящихся быть как все, делать то, что делает большинство, а значит, этот, оттопырившийся непьющий, грубо подрывает само существование компании, основанной на питейном ритуале, рожденном «питейной нормой». Да, терпимо ль подобное?!

Потенциальная опасность для удовлетворения нужд и страстишек тех, кто интегрируется в компанию, опасность для самого существования такого явления, как компания пьющих, опасность, исходящая от трезво себя ведущих индивидуумов – вот причина возникновения института соглядатаев, ревностно контролирующих происходящее за столом и около.

Не пренебрегает механизмом контроля и государство – соучредитель нормы, обязывающей пить. Конечно, я имею в виду не то государство, цель которого, как мнилось руководителю Южного общества декабристов П. И. Пестелю, – благоденствие всех и каждого. Государство, о котором он был такого хорошего мнения, в конце концов, Павла Ивановича заточило на полгода в одиночку Петропавловской крепости, затем приговорило к смертной казни через четвертование, но, видимо вспомнив про свою цель, снизошло до милосердия и 13 июля 1826 г. этого 33-летнего полковника, ветерана Отечественной войны попросту удавило на виселице…

Конечно, я имею в виду и не те представления, коими богат был английский философ Т. Гоббс, приравнявший государство к библейскому левиафану – «царь над всеми сынами гордости» [51], и написавший 300 лет тому назад: «государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты» [52],

Как в действительности выглядит эта «общая защита» убедительно показал в своем фильме «Левиафан» режиссер А. П. Звягинцев: чудовище, тупо подавляющее право и права, совесть и мораль…

Впрочем, как что-то выглядит на самом деле – это вопрос не факта, а выбора интерпретации. К тому же каждый волен в своих интерпретациях доходить даже до радужных иллюзий, способных при надобности трансформироваться и в самые мрачные галлюцинации.

Мне же лично более близка точка зрения А. П. Звягинцева, и то определение, которое дал философ, историк, социолог Л. Е. Гринин: «Государство можно определить как особую достаточно устойчивую политическую единицу, представляющую отделенную от населения организацию власти и администрирования и претендующую на верховное право управлять (требовать выполнения действий) определенными территорией и населением вне зависимости от согласия последнего; имеющую силы и средства для осуществления своих претензий» [53].

Итак, государство – это политическая организация , и, как уточнил Президент РФ В. В. Путин « аппарат принуждения …» [54].

Государство существует не ради денег, но ради власти. Ради денег существует экономика. Но экономика, чтобы делать деньги, нуждается в таком инструменте, как государственная власть. Нет власти – нет экономики.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.