В. Листов - Тайная война против революционной Кубы (иллюстр)

Что же это были за карты?

52

…Майами, 15 октября 1957 года. Вечереет. Пляжи давно опустели, а двери ночных клубов, кабаре и игорных домов еще не распахнулись. Фешенебельный американский курорт затих. Но в небольшом особняке, спрятавшемся в густой тропической зелени в той части города, где по традиции сооружала себе виллы кубинская олигархия, царит суета. Снуют нанятые в соседнем ресторане официанты: заканчиваются последние приготовления к встрече гостей. Осталось только наколоть лед и открыть бутылки. А вот и сам хозяин дома — бывший председатель палаты депутатов кубинского конгресса Линкольн Ротонда. Этим вечером он пригласил на коктейль нескольких знакомых, представителей гаванской элиты, которые, как и он, коротают дни в эмиграции, ожидая падения «выскочки-сержанта».

В назначенный час к подъезду особняка Линкольна Ротонды один за другим подкатывают черные лимузины. Гости на редкость пунктуальны. Со стороны могло даже показаться, что каждому непременно хотелось быть первым. Разумеется, приглашенных манили сюда отнюдь не «джин-тоник» или «мартини» и не возможность побеседовать с коллегами по эмиграции. Всех этих теней прошлого гнало сюда одно общее стремление: избавиться от жалкой, унизительной приставки «бывший», снова заставить говорить о себе в настоящем времени. А сегодня, кажется, можно рассчитывать на вполне реальные перспективы: участни-

53

ков встречи заблаговременно предупредили, что им предстоит создать «Хунту освобождения» и разработать ее программную декларацию…

Кому принадлежит инициатива «коктейля»? Кто истинный организатор встречи в доме Линкольна Ротонды? Чем должна будет заниматься новоиспеченная хунта? На эти и подобные вопросы никто из гостей не дал бы точного ответа. Но зато никто из них не сомневался: в создании хунты заинтересован Вашингтон. Ведь в противном случае правящие круги США, официально поддерживающие режим Батисты, едва ли допустили бы возникновение на американской территории подобной организации. Решил ли Вашингтон «менять лошадей» или только намеревался приготовить «запасную упряжку»?..

Бесшумно скользят по паркету официанты, разнося виски и прохладительные напитки. Монотонное гудение разговора время от времени нарушается звоном бокалов. Коктейль в разгаре.

Однако пора познакомить читателя с главными действующими лицами. Вот они: Карлос Прио Сокаррас, Антонио де Варона, Роберто Аграмонте, Карлос Эвиа, Фелипе Пасос… Имена эти ничего не говорят человеку, не знакомому с лабиринтами политической жизни Кубы. Но их хорошо знал каждый кубинец. После второй мировой войны вплоть до переворота 10 марта 1952 года эти люди были звездами первой величины на небосклоне буржуазного кубинского парламентаризма, они составляли правящую элиту Кубы.

В первые послевоенные годы, учитывая общее полевение народных масс, монополии США, орудовавшие на Кубе, делали ставку не на «сильную личность», а на преимущества, которыми обладал — по сравнению с открытой диктатурой — режим ограниченной буржуазной демократии. В стране легально действовали политические партии. Регулярно заседал конгресс. Раз в четыре года проводились президентские выборы. Между тем петля зависимости от Соединенных Штатов стягивалась все туже на шее нации. Атрибуты буржуазной парламентской системы служили в тот период не только удобной ширмой для сохранения господства американского империализма на Кубе, но и эффективным средством усиления этого господства.

54

Основным проводником влияния Вашингтона в Гаване была в эти годы так называемая «Партия кубинской революции» (ее члены напыщенно именовали себя «аутентиками»). Она представляла интересы креольской олигархии и пользовалась открытой поддержкой американского монополистического капитала. «Аутентикам» дважды — на выборах 1944 и 1948 гг. — удавалось сажать в президентское кресло своих кандидатов: сначала Грау Сан Мартина, потом Карлоса Прио Сокарраса. Годы их правления знаменовались еще большим подчинением страны диктату Вашингтона, наступлением монополий и олигархии на политические права и социально-экономические завоевания трудящихся, разгулом реакции.

Вторая крупнейшая буржуазная партия — «Партия кубинского народа» (ее членов называли «ортодоксами») — хотя формально и находилась в оппозиции, по существу проводила ту же линию, что и «аутентики». Ее критика в адрес правительства носила крайне непоследовательный, противоречивый характер: сказывалось, что эта партия объединяла самые разнородные в социальном отношении элементы — от либерально настроенных представителей средней буржуазии и интеллигенции до ремесленников и рабочих, от честолюбивых политиканов-демагогов до честных патриотов и демократов.