Владимир Литвинов - От Москвы и до самого Крыма

Я бы еще добавил, – когда народный патриотизм подменяется ультранационализмом.

Образно смутное время ассоциируется с «Квазимодой» – физическим уродством, преступно выращиваемым ради наживы в условиях жестких противоестественных ограничений (По роману Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери»).

О том, как молодой московский художник с женой и тремя детьми решил переехать в заурядную деревню Мошенка Тверской области, чтобы продвигать там новаторские методы обучения детей рисованию, литературе, музыке и патриотизму можно было бы написать в прозе целую трагикомическую повесть. Но фамилия героя этой истории оказалась не Бендер и даже не Чонкин, а Фарбер. И имя не Остап, а Илья, да еще Исаакович, и это сразу лишает повесть не только загадочности и юмора, но даже здравого смысла. Поэтому ее лучше очень кратко выразить в стихах, а если кого-либо заинтересуют подробности, то с ними можно ознакомиться в Интернете.

25.12.2013 г.

В последней передаче 22 декабря «Воскресный вечер с В. Соловьевым» присутствовала Депутат Госдумы Мизулина Елена Борисовна, известная своими неординарными законопроектами. Она и призналась, что при обсуждении, в свое время, уголовного законодательства настояла на включение туда требования о судебной совести. Вот, видимо, благодаря ей и появилась в УПК ст. 17 «Свобода оценки доказательств», согласно которой «Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью».

А определить понятие «совесть» не сумели, и вышло – «по понятиям»! Получилось, что совесть – свободно реализуемый продукт, вопрос только в цене. «Хотели как лучше, а получилось – как всегда».

Потому и затягивается возбуждение уголовного дела, вместо реального воровства и мошенничества в крупном размере – фиктивная халатность и злоупотребление служебным положением. В решениях суда, в том числе по гражданским делам – необоснованные и противоправные доводы, основанные не на фактах, законах и здравом смысле, а на домыслах, согласно внутреннем убеждении судьи. Потому и не права потерпевших потребителей защищает суд, а интересы матерых наперсточников.

Потому явные и неопровержимые доказательства не принимают во внимание, а ложные, надуманные и фальшивые – не подлежат оспариванию. Потому и получается, что законы у нас правильные, а их применение произвольно, «как дышло».

Недаром замечено, что самые лучшие адвокаты преступников – это бывшие следователи, судьи, прокуроры. А наиболее изощренные правонарушители и коррупционеры – опять же бывшие (и не только) менты, судебные приставы, инкассаторы и сотрудники банков.

Видимо, по характеру своей работы сотрудники правоохранительных органов проникаются психологией и моралью правонарушителей. Чему очень способствует их фактическая безнаказанность.

На пороге Рождества и Нового Года какой-то мрачноватый пост получился. Но зато вселяет добрую надежду, весьма удачное и эффектное помилование Ходорковского, досрочное освобождение Ильи Фарбера и даже «Пусси Риот». Будем надеяться, что и скорая амнистия пройдет «по совести»! А грядущая Олимпиада: «По заслугам и чести!»

Еще одна веселая мысль появилась. Известно, что, когда Наполеон Бонапарт пришел к власти, во Франции свирепствовали безграничная преступность и коррупция. Тогда он решил освободить из тюрьмы самого крупного уголовника и назначил его Министром полиции. С условием, если тот не победит преступность, то – смертная казнь.