Валерий Тишков - Национальная идея России

Надо признаться, что и причиной моего добровольного ухода из правительства Б. Н. Ельцина в 1992 г. были похожие мотивы неприятия жесткой партийности, когда Г. Э. Бурбулис напутствовал меня на должность председателя Государственного комитета по национальной политике словами: «Твоя главная задача – искоренять там коммунистическое подполье», а вице-президент А. В. Руцкой предлагал «определиться» в пользу нарождавшейся тогда антидемократической фронды действующему президенту и его команде. Так что это были не просто мои «стилистические разногласия» с Ельциным, как я это объяснил тогда, но и более существенное расхождение. Я и сейчас считаю, что жесткая партийность не на пользу управлению государством и обществом, а умеренность в политике не есть проявление ее слабости. Как, кстати, и одержимость единством, ибо признанное разнообразие (культур, взглядов, программ и правовых норм) – это и есть единство .

Последние десятилетия XX в. были временем глубоких катаклизмов в жизни нашей страны. Это было время верхушечных политических импровизаций, массовых низовых мобилизаций, смены фундаментальных основ социально-экономического строя и государственного устройства, демонтажа прежних идеологических и морально-нравственных основ жизни. Наконец, 1991 год ознаменовал распад Советского Союза и возникновение Российской Федерации. Конечно, многие российские гуманитарии переживали все эти пертурбации не просто как наблюдатели «замков из слоновой кости», а как непосредственные участники и даже архитекторы многих перемен.

Первые десятилетия XXI в. связаны с руководством страной В. В. Путиным и глубокими социально-культурными и геополитическими трансформациями, когда фактически родилась новая страна или, точнее, страна-Россия родилась заново с новыми экономикой и политическим режимом. В новой России элита и наука оказались заняты драматическим поиском идеи нации, сохранением исторической преемственности и утверждением новой российской идентичности в условиях этнического и религиозного многообразия. Прошло 30 лет жизни после образования Российской Федерации, но образ страны и идентичность народа так и не сложились в полной мере. Это примечательное «отставание», или, как я его называю, кризис понимания России, отметил в одном из своих выступлений председатель Конституционного Суда Российской Федерации В. Д. Зорькин: «Процесс распада СССР для России стал очень болезненным. Поскольку новая страна, став правопреемницей прежней, настолько радикально изменила государственный, экономический и социальный строй, что она не сумела в полной мере унаследовать и устойчиво воспроизвести прежнюю российскую симфоническую идентичность. Это обстоятельство создает очень много проблем в сфере государственного управления, в сфере правопорядка и защиты конституционных прав граждан» [1] Выступление председателя Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькина на XVII пленарном собрании Всемирного Русского Народного Собора (3031.10.2013). .

Панорама Москвы (здесь и далее фото автора, если не указан иной источник)

И все же в стране произошел поразительный прорыв от советско-ностальгической идентичности к общероссийскому самосознанию и патриотизму , явный поворот от межэтнических напряженностей и региональной разобщенности к общероссийской солидарности и гражданскому согласию. Действительно, путь нового нациестроительства далеко не пройден, он переживает паузы и даже моменты попятного движения. Но это не должно обескураживать сторонников российского национального проекта. В такой большой и сложной по составу населения стране, как Россия, всегда будут сохраняться социально-политические разногласия и риски, внутренние и внешние угрозы. Также будет продолжаться вековечный диалог между разными полюсами общественной и политической мысли, начиная с давних споров «западников» и «славянофилов», а сегодня – между консерваторами и либералами, между националистами разных мастей и сторонниками гражданского равенства и межкультурного диалога. И в оценке переломных моментов нашей истории, ее ведущих фигур будут сохраняться споры, меняться научные и учебные трактовки под влиянием нового знания о прошлом и современного запроса со стороны политического класса и общества в целом.

Ясно, что между наукой и политикой есть определенный зазор, и установка на «научное руководство обществом» далеко не всегда реализуется в полной мере, по поводу чего привыкли сокрушаться ученые. Но и без научной проработки принимаемых решений политика и управление будут неэффективными и иметь печальные последствия. Хотя, казалось бы, каждое новое поколение пишет свою историю в смысле отбора и интерпретации исторического материала и оценок, но все равно существует отобранное профессионалами достоверное знание, которое составляет основу национального нарратива (исторической версии) прошлого. Игнорировать и подвергать необоснованной ревизии научное знание о прошлом непозволительно как домашним, так и зарубежным интерпретаторам.