Алексей Сахнин - Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию

В Русское бюро ЦК (далее – РБЦК) входили накануне революции всего три человека: А. Г. Шляпников (игравший роль неформального лидера), П. А. Залуцкий и В. М. Молотов.

Молотов вспоминал в 1971 г., что он познакомился со Шляпниковым еще в конце 1915 г., характеризовал его как «человека способного, пишущего, … активного». Молотов признавался, что «мы его считали лидером». Так дело и обстояло на самом деле: Шляпников был неформальным, но бесспорным лидером первоначального состава РБ ЦК (кстати говоря, в отличие от своих товарищей, Шляпников был полноправным членом ЦК еще с 1912 г.). Молотова и Залуцкого связывали дружеские отношения, но оба, по всей видимости, находились под политическим влиянием старшего и более опытного Шляпникова. С другой стороны, при всех своих организационных талантах и влиянии на молодых товарищей, Шляпников не совсем подходил на роль политического лидера и публичного политика. Вот, например, как его характеризовал один из самых проницательных летописцев революции Н. Н. Суханов: «опытный конспиратор, отличный техник-организатор и хороший практик профсоюзного движения… совсем не был политик… ни самостоятельной мысли, ни способности, ни желания разобраться в конкретной сущности момента не было у этого ответственного руководителя влиятельнейшей рабочей организации». В целом, можно согласиться с оценкой Суханова: Шляпников гораздо больше подходил на роль организатора подпольной организации, чем на место публичного лидера легальной массовой партии.

Фактически, именно Шляпников, Молотов и Залуцкий отвечали за координацию деятельности всей партии, во всяком случае, той ее части, которая оставалась в России. Через них осуществлялись контакты с зарубежной частью ЦК, они отвечали за организацию партийной печати и за состояние кассы партии. Численность партии на рубеже февраля-марта 1917 г. составляла, по оценкам организаторов партийной переписи 1922 г., около 23 600 человек (из них около 2000 человек в Петрограде). Но только часть этого актива находилась в распоряжении Шляпникова и РБ ЦК. Большинство были либо в заключении, либо не имели связи с руководящими инстанциями партии. Связь с партийными организациями в провинции часто была нерегулярной или даже эпизодической.

Архивные источники позволяют сделать вывод о достаточно сильных трениях между РБ ЦК во главе со Шляпниковым и руководством крупнейшей организации партии – Петроградским комитетом – уже зимой 1916–1917 гг. Не перерастая в открытый конфликт, их отношения все же оставляли желать лучшего, о чем свидетельствует как переписка РБ и заграничной части ЦК, так и внутренние документы РБ. Шляпников считал, что ПК должен подчиняться ЦК, которое представлял в Петрограде он сам и его товарищи по РБ. Руководство ПК, со своей стороны, игнорировало указания Русского бюро и даже жаловалось в заграничный партийный центр на попытки Шляпникова диктовать свою волю петроградскому пролетариату.

Насколько позволяют судить источники, настроение членов РБ ЦК накануне революции было весьма радикальным даже по большевистским меркам. Это проявлялось, прежде всего, в отношении к либеральной оппозиции и к другим социалистическим партиям. Так, в своем письме в Заграничную часть ЦК от 11 февраля 1917 г. Шляпников характеризует политику думских либералов из «Прогрессивного блока» как «антинародную» и призывает клеймить лидера кадетов П. Н. Милюкова «перед лицом демократии всего мира». Незадолго перед этим, на встрече с А. Ф. Керенским, Шляпников категорически отказался, от имени большевистской партии, от поддержки думской фронды, а также от «заключения формального соглашения», обязывавшего большевистские организации «согласовывать свою волю и действия» с другими социалистическими группами и партиями, поскольку «не имел никого интереса стать игрушкой в буржуазных руках». Таким образом, высший орган большевиков в России занял демонстративно самостоятельную и даже непримиримую позицию по отношению к другим антиправительственным силам страны.

Характеризуя настроения большевистского актива накануне революции, Шляпников, в числе проблем, волновавших активистов, первым упоминает вопрос о вооружении рабочих. Вокруг этой проблемы велась в январе и феврале 1917 г. оживленная дискуссия, в ходе которой оформилось два подхода, тесно связанных с различными аспектами теоретической культуры большевиков вообще. Часть активистов полагала, что необходимо достать оружие любым путем (купить, привезти из-за границы) и создать боевые дружины, которые и должны были стать ударной силой революционного переворота. Шляпников и его товарищи, напротив, доказывали, что «оружие рабочие должны добыть от солдат… Только массовый переход войск на нашу стороны может обеспечить победу». Таким образом, если одни ориентировались на «бланкистскую» модель захвата власти вооруженным крылом революционной партии, то другие (во главе со Шляпниковым) держались мнения, что вне массового движения перемены невозможны. Победа сторонников последней точки зрения привела к тому, что усилия большевистского актива расходовались не на организацию вооруженных отрядов, а на агитацию среди рабочих и солдат.