Array Коллектив авторов - Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма (сборник)

Brubaker R. In the Name of the Nation: Reflections on Nationalism and Patriotism // Citizenship Studies. Vol. 8 (2004). № 2. P. 115–127.

Brubaker R., Cooper F. Beyond “Identity” // Theory and Society. Vol. 29 (2000). P. 149–172.

Noiriel G. Représentation nationale et catégories sociales: L’exemple des réfugiés politiques // Genèses: Sciences Sociales et histoire. Vol. 26 (1997). P. 25–54.

Ashcroft B. Post-Colonial Transformation. London: Routledge, 2001. P. 56–81.

Kappeler A. Rußland als Vielvölkerreich: Entstehung, Geschichte, Zerfall. Munich: C.H. Beck, 1992, 2001. Рус. пер.: Каппелер A. Россия – многонациональная империя: Возникновение, история, распад. М.: Прогресс-Традиция, 1997.

Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. М.: Европа, 2006. Это перевод английского издания: Lieven D. Empire: The Russian Empire and its Rivals from the Sixteenth Century to the Present. London: John Murray, 2000. Перевод названия книги Ливена сознательно неточен.

Empire Speaks Out: Languages of Rationalization and Self-Description in the Russian Empire / Ed. by I. Gerasimov, J. Kusber, A. Semyonov. Leiden; Boston: Brill Academic Publishers, 2009. Редакторы приносят свою благодарность издательству Brill за разрешение опубликовать перевод введения.

Большинство историков единодушны в вопросе о современном происхождении национализма: «Национализм – дитя Французской революции» ( Gooch G.P. Studies in Modem History. London, 1931. P. 217); «Национализм молод, очень молод» ( Hayes J.H. Essays on Nationalism. N.Y., 1926). См. также: Bryce J. Studies in History and Jurisprudence. Oxford, 1901. Vol. I. P. 268; Meinecke F. Weltbürgertum und Nationalstaat. Munich, 1915. S. 5 ff.; Herberts. Nationality and Its Problems. London, 1920; Mitscherlich W. Der Nationalismus Westeuropas. Leipzig, 1920; Fisher H.A.L. The Common Weal. London, 1924. P. 195; Koht H. L’Esprit national et l’idée de la souveraineté du people // Bulletin of the International Committee of Historical Sciences. Vol. II (1929). Part II. P. 217–224; Stavenhagen K. Kritische Gänge in die Volkstheorie // Abhandlungen der Herder Gesellschaft und des Herder Insrituts. Riga, 1936. Bd. V.

Интерес к национализму прошлого возник в связи с присутствием национализма в современности, в наших мыслях, что заставляет нас видеть проявления национализма во всем и везде. Профессор Т.Б. Валек-Чернецки выступает против позиции Эдуарда Мейера, согласно которой в определенные периоды времени только евреи, иранцы и греки достигли полноты национализма ( Walek-Czernecki Т.В. Le rôle de la nationalité dans l’histoire de l’antiquité // Bulletin of the International Committee of Historical Sciences. Vol. II (1929). P. 303–320). Валек-Чернецки считает, что у греков и римлян национализм так и не развился, в то время как у вавилонян, египтян и других восточных народов он достиг полного расцвета.

Пер. С. Глебова.

Джон Оксмит пишет о национализме как о чем-то, что «подавляющее большинство цивилизованных людей считает самым священным и всепоглощающим вдохновением в жизни», и как о «наиболее чреватом явлении современной политической эволюции» ( Oaksmith J. Race and Nationality: An Inquiry into the Origin and Growth of Patriotism. N.Y., 1919. P. VIII ff.). Его определение национализма подходит только для периода, начавшегося с Французской революцией. Тогда, и только тогда национализм стал вдохновением для «цивилизованных людей». Можно даже утверждать, что определенный народ становится частью «современной» цивилизации тогда, когда он проникается духом национализма. Китайцы были цивилизованными и до того, как большинство из них прониклось националистическими чувствами в XX веке, когда они вошли именно в «современную» цивилизацию. Национализм – сверстник «современной» цивилизации, хотя, конечно, речь не идет о цивилизации вообще.

См.: Seipel I. Nation und Staat. Vienna, 1916. Под государством или отчизной Аристотель понимал нечто легко распознаваемое как реальность в ежедневных контактах. Государство должно населять не менее десяти и не более тысячи жителей (Никомахова этика, IX, ю, 3). Огромные империи варваров он не считал настоящими государствами (Политика, VII, 4).

Роберт Михеле отмечает, что die Femstenliebe расширяется от патриотизма к интернационализму ( Michels R. Der Patriotismus: Prolegomena zu seinersoziologiscben Analyse. Münich, 1929. S. 88). Тогда патриотизм и интернационализм обладают общей чертой – отсутствием физического контакта – и для чувствующих, и для сочувствующих. И то и другое является продуктом исторического развития и воздействия образования. Уильям Хазлитт также отметил исторический характер патриотизма: «Патриотизм в больших государствах в наше время есть и должен быть порождением интеллекта, а не результатом физической привязанности к местности. Патриотизм, в строгом значении этого слова, является не естественной или личной привязанностью, но законом нашего рационального и морального естества, усиленным определенными обстоятельствами и ассоциациями, но не рожденным и не вскормленным ими. Невозможно представить, чтобы мы испытывали личную привязанность к шестнадцати миллионам человек, а тем более к шестидесяти миллионам. Мы не можем быть привычно привязаны к местам, которые мы никогда не видели, и к людям, о которых мы никогда не слышали. Не является ли слово „англичанин“ общим термином так же, как „человек“? Не имеет ли оно множества различных значений?» ( Hazlitt W. On Patriotism: A Fragment, written Jan. 5,1814 // Hazlitt W. Collected Works / Ed. by A.R. Waller and A. Glover. London, 1902. Vol. I. P. 67).