Олег Кувшинников - Как стать/быть губернатором и остаться в живых

Честно скажу, получив этот удар, я подрастерялся. Так больно меня никогда не били. Пришлось ехать в Администрацию Президента, что-то объяснять, что-то доказывать. На цифрах удалось показать, что перелеты были вынужденной мерой, что они окупились с лихвой. Но удар был такой силы, что у меня на какое-то время опустились руки.

В Российской Федерации предостаточно регионов с огромным уровнем государственного долга. Все они как-то жили, никто их не критиковал и за долги не наказывал. В тот период времени, о котором я сейчас рассказываю, к примеру, у Мордовии долг был 200 % к объему регионального бюджета, а у нас – 100 %. Можно было оставить все как есть, ничего не предпринимать, не стараться, не проводить одни сутки из недельных семи в воздухе, не ставить амбициозных планов, чтобы при их реализации не пришлось подставляться под еще один удар.

Но эта растерянность длилась недолго. «Олег, ты сможешь перешагнуть через эту ситуацию», – сказал я себе. Я так устроен, что в любой непредвиденный момент, способный выбить из седла, беру себя в руки и продумываю четкий план действий. Для меня всегда было важно отвечать не на первый извечный русский вопрос «Кто виноват?», а на второй – «Что делать?».

Решение было очевидным, хотя и не самым простым в реализации. Я снова запустил регулярные рейсы из Вологды. Летать я меньше не стал, но теперь летаю рейсовыми самолетами. Мне удалось выстроить расписание так, чтобы иметь возможность, если это необходимо, вылететь в Москву утром, а вернуться в Вологду вечером по понедельникам, средам и пятницам. Удобство этого подхода уже успели оценить все вологжане, по долгу службы отправляющиеся в регулярные командировки в Москву.

Когда я впервые сумел остановить поток захвативших меня эмоций, взять себя в руки и придумать конкретное решение для выхода из тупика? Я очень хорошо помню этот момент и обстоятельства, в которых тогда оказался. Мне исполнилось двенадцать лет, дело было все в той же деревне Великий Двор, оказавшей такое влияние на мой характер, и меня впервые отпустили одного на рыбалку с ночевкой.

У этого, казалось бы, рядового события большая предыстория. В семье моей мамы было десять детей. Пятеро из них умерли в войну от голода, потому что все мужчины ушли на фронт и бабушке одной было не прокормить столько ртов. Так у моей мамы осталась сестра и трое братьев, моих дядьев. Летом вся семья традиционно собиралась в деревне. Отпуска подгадывали так, чтобы можно было встретиться в отчем доме. И первое, что делали мужики, собравшись, это отправлялись на рыбалку.

Идти нужно было далеко, километров за десять по болоту. Выходили в первой половине дня, тащили на себе продукты и большие полиэтиленовые пакеты с наловленными с вечера в пруду карасями для наживки. Снасти и лодки хранились там, на реке Кулой. Но и без этого рюкзаки, которые приходилось тащить на себе, были огромными.

Я каждый раз страстно ждал этого похода. Всю ночь не спал в ожидании, когда же взрослые встанут, мы позавтракаем, соберемся, и можно будет выходить. До места мы добирались уже ко второй половине дня. Там на реке был построен маленький домик на сваях. В первый раз я его увидел, когда мне было лет пять, до этого меня на рыбалку не брали, и он тогда полностью захватил мое воображение. До сих пор помню его в мельчайших деталях.

В доме был деревянный настил, сделанный так, чтобы его не заливало водой в половодье, на нем печка – каменная, железных печей тогда не было и в помине. Топилась она по-черному. О бане по-черному многие слышали, хотя нынешней молодежи бывать в такой бане вряд ли приходилось. А уж что такое «дом по-черному», вообще мало кто знает. Печь топилась собранными в лесу дровами, дым выходил через окна и двери, сверху на печи можно было готовить, а лежанки в доме были сконструированы таким образом, чтобы дым скапливался и задерживался в трех-четырех сантиметрах от твоего носа.

В этом крылся большой смысл. Леса в Тотемском районе фактически были настоящей тайгой, в полном понимании этого слова. Ночью приходилось переживать нашествие комаров и гнуса. Так вот, после того как протопили печь и поужинали, в топку бросали сырую осоку, и дым заволакивал весь домик так, что не было видно поднятой руки. Этим дымом отгоняли мошкару. Ночью по очереди дежурили, чтобы подкидывать в печь новую порцию дров и осоки. Проспал – все, считай, что к утру тебя съели.

Когда мы приходили к нашему домику, то сразу начинали растапливать печь, готовить еду, а заодно готовить снасти, расставлять крюки для щук. Когда с этим было покончено, садились ужинать, и эти неторопливые мужские беседы в вечернем лесу я запомнил на всю жизнь.