Игорь Котов - Судебная система как институциональная форма криминальной России – доминирующий фактор патологии репродуктивной системы женщин

– «Необходимо, и как можно скорее, пресечь деморализацию, которую распространяет в обществе публичность всех судебных заседаний, возведенная в абсолютный догмат поборниками отвлеченных начал судебной реформы», – нападал Победоносцев на одно из важнейших завоеваний судебной реформы 1864 г. принцип гласности судопроизводства. Допускаем, что в данном случае обер-прокурор Синода был недоволен тем, что залы судебных заседаний стали привлекать население не меньше, чем театры и церкви, а присутствие на судебных баталиях, на его взгляд, развращало слушателей и зрителей, подрывало моральные устои русского православного общества. «При слабости нашей общественной среды губернской и уездной, при отсутствии в ней серьезных умственных интересов, при господстве в ней привычек к праздности, ищущей развлечений и сильных ощущений, – публичное заседание по уголовному делу превращается в спектакль, недостойный правосудия; женщины, девицы и даже дети присутствуют в нервном волнении при самых возмутительных и соблазнительных сценах».

– «К сожалению, новые судебные учреждения, устремив все внимание на гарантии гражданской свободы, … оставили без внимания самые существенные потребности – порядок и безопасность; т.е. расширив и заключив в строгие формы атрибуции судебной власти, стеснили несоответственно свободу действия власти исполнительной. … Необходимо …предоставить и власти исполнительной принадлежащую ей, в круге ее, свободу действий. Этого требует настоятельно польза народная, ибо весь быт народный страдает от отсутствия безопасности и требует ограждения от лихих людей ныне во множестве гуляющих всюду под покровом гарантий, которые представляют им формы судебного производства».

– — Вольность этой профессии дошла до того, что адвокаты, эксплуатируя своих клиентов в видах личной наживы, в то же время терроризируют на суде и судей, и обвинителей, и свидетелей, возбуждая публику искусственными приемами, действующими на нервы… Давно уже пора принять меры против этого сословия, которое всюду, где ни распространялось, представляло величайшую опасность для государственного порядка» [134].

Что касается адвокатов. Что отношение к ним в России традиционно негативно в независимости от политических пристрастий.

Российский император Петр I (1672—1725) считал, что «когда адвокаты у сих дел употребляются, оные своими непотребными пространными привода-ми судью более утруждают, и оные дело только паче к вящему пространству, нежели к скорому приводят окончанию». Посетив Вестминстер-Холл (суд), Петр увидел там «законников», т. е. адвокатов, в их мантиях и париках, спросил: «Что это за народ и что они тут делают? – Это все законники, Ваше Величество. Законники! – удивился Петр. – К чему они? Во всем моем царстве есть только два законника, и то я полагаю одного из них повесить, когда вернусь домой» [186].

Петру вторил как император Николай I (1794—1855): «Кто погубил Францию, как не адвокаты?.. Кто был Мирабо, Марат, Робеспьер и другие?! Нет, пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты, и без них проживем»; так и В. И. Ленин: «Адвоката надо брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает» [146, 186]. Как результат, судебная система фактически была вновь поставлена под контроль государства.

Что касается отношения к суду русского народа можно выразить как в русских народных пословицах, так и творчестве писателей и поэтов:

«Дари судью, так не посадят в тюрьму.

Карман сух, так и судья глух. Не бойся вечных мук, а бойся судейских рук».

«Не бойся закона, бойся судьи. Перо в суде – что топор в лесу: что захотел, то и вырубил. Поп ждет богатого, а судья даровитого».

«Не судись: лапоть дороже сапога станет. Тяжба – петля; суд – виселица.

В суд ногой – в карман рукой. Пошел в суд в кафтане, а вышел нагишом.

Не ходи в суд с одним носом, а ходи с приносом. Земля любит навоз, лошадь – овес, а судья – принос.

Пред Бога – с правдой, а пред судьей – с деньгами».

«То-то и закон, как судья знаком.

Тяжбу завел – стал гол, как сокол.

Судьям то и полезно, что в карман полезло»;

так и дореволюционной литературе, и поэзии:

– А. В. Сухово-Кобылин, в повести «Дело» письмом своего героя: «С вас хотят взять взятку – дайте; последствия вашего отказа могут быть жестоки. Вы хорошо не знаете ни этой взятки, ни как ее берут; так позвольте, я это вам поясню. Взятка взятке рознь: есть сельская, так сказать, пастушеская, аркадская взятка; берется она преимущественно произведениями природы и по стольку-то с рыла; – это еще не взятка. Бывает промышленная взятка; берется она с барыша, подряда, наследства, словом, приобретения, основана она на аксиоме – возлюби ближнего твоего, как самого себя; приобрел – так поделись. – Ну это еще не взятка. Но бывает уголовная или капканная взятка, – она берется до истощения, догола! Производится она по началам и теории Стеньки Разина и Соловья Разбойника; совершается она под сению и тению дремучего леса законов, помощию и средством капканов, волчьих ям и удилищ правосудия, расставляемых по полю деятельности человеческой, и в эти ямы попадают без различия пола, возраста и звания, ума и неразумия, старый и малый, богатый и сирый» [303].