Олег Платонов - Перестройка как преступление

По большому счету неумный, ограниченный, поверхностно образованный (а фактически малообразованный, особенно в области политики и экономики), до глупости тщеславный, до безрассудства злопамятный, Горбачев стал довольно легкой добычей западных политиков, умело игравших на всех перечисленных выше слабостях советского лидера. Позднее, уже втянутый в работу мондиалистских структур, он полностью показал свое настоящее политическое ничтожество, став своего рода послушным рядовым «нового мирового порядка».

Не обладая даже зачатками национального русского сознания, этот манкурт проявил себя идеальным проводником космополитических идей и взглядов. Причем, в силу уже отмеченной ограниченности и малообразованности, Горбачев, выступая с тезисами о «новом политическом мышлении», не мог осознать, что, по сути дела, повторяет идеологические идеи космополитизма и мондиализма. В силу этих своих особенностей Горбачев стал для нашей страны роковой фигурой, особенно опасной в период резкого усиления тайной войны Запада против России.

Моя тетка Марина Ивановна, по должности инспектировавшая торговые базы в ставропольском крае еще до того, как Горбачев стал знаменит, передавала мне рассказы местных кооператоров о его необычайной жадности. В Ставрополе у него было прозвище «Мишка-пакет» за склонность принимать подношения.

Жена будущего генсека не брезговала посещать торговые базы, отбирая себе лучшие товары, оплачивая их из бюджета крайкома.

Приход Горбачева к власти первыми почувствовали русские организации. В Общество охраны памятников, многие члены которого состояли тогда одновременно и в «Памяти», зачастили с проверками. Запрещаются некоторые патриотические лекции (например, о Сергии Радонежском, Иоанне Кронштадтском). В коридорах появились еврейские юноши, по-хозяйски пытающиеся влиться в работу ВООПИК, считавшие чуть ли не первоочередной задачей Общества борьбу за установление в Москве памятников Мандельштаму и Марку Шагалу. У нас их сразу назвали «жидовствующими». Главой их был некто Мохнач, приходивший в общество читать лекции по сюжетам Ветхого Завета с трактовками, близкими к талмудическим. с Мохначом постоянно крутились его соратники к. Парфенов, Бызов. Жидовствующие пытались убедить нас, что в Обществе охраны памятников необходимо провести «перестройку», сменить старое, «консервативное» руководство и заменить его новым, «демократическим».

Повсюду велись бурные дискуссии «за» или «против» «перестройки». к чести моих соратников, почти никто не поддался на агитацию жидовствующих, сразу увидев в них духовных наследников тех, кто с 1917 года убивал русских, разрушая их святыни, грабил их достояние.

Мы видели, как под видом борьбы за «перестройку» и гласность велось откровенное очернение всей русской истории, ее выдающихся деятелей и великих событий.

Главными героями жидовствующих становятся справедливо репрессированные Сталиным «бойцы ленинской гвардии», и прежде всего знаменитые еврейские большевики Троцкий, Свердлов, Каменев, Зиновьев и др. кровавые палачи русского народа объявляются носителями самых идеальных человеческих качеств.

Из тайных клоак извлекаются антирусские «произведения» и публикуются массовыми тиражами.

Издаются книги, являющиеся прямым оскорблением русского народа, и в частности: «Жизнь и судьба» В. Гроссмана, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Прогулки с Пушкиным» Синявского (Абрама Терца).

«Русская душа, — невежественно заявлял в своем романе еврейский писатель Гроссман, — тысячелетняя раба, девятьсот лет просторы России были немой ретортой рабства. Подобно тысячелетнему спиртовому раствору, кипело в русской душе рабское, крепостное начало. Развитие Запада оплодотворялось ростом свободы, а развитие России оплодотворялось ростом рабства».

Роман Рыбакова «Дети Арбата» выражал ностальгию наследников большевистских комиссаров по времени, когда им принадлежала абсолютная власть над русским народом, а всякое проявление русского национального сознания каралось как контрреволюционное выступление. Испытывая досаду на русских людей, которые все же сумели стряхнуть с себя ненавистных комиссаров, автор вдохнул в роман острую ненависть ко всему русскому и в отдельных местах не гнушается прямых оскорблений русских людей — например, при изображении сибирских крестьян.

Еврейские писатели с особой ненавистью нападали на русские святыни, чернили Русскую Церковь, оскорбляли великих русских писателей, композиторов, художников.