Константин Деревянко - На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы

4 сентября к нам впервые пришел эсминец «Бойкий». Видно, командира не проинструктировали, и корабль подошел к Одессе после восхода солнца. Он попал под обстрел и бомбежку еще на фарватере. Эсминец доставил целое богатство – 50 пулеметов, 500 автоматов и отряд матросов-добровольцев.

Командовал кораблем капитан-лейтенант Г.Ф. Годлевский. В ходе боевой тревоги было установлено, что он неплохо содержит корабль, хотя замечания есть. Артиллеристы А.П. Макаров и Д.И. Щербань и командир корпоста Г.Е. Беленький знают свое дело. Личный состав рвется в бой. Чувствовалось, что политработники М.А. Тарасенко и И.И. Байдак хорошо потрудились.

Когда я вернулся с «Бойкого» в штаб базы, адмирал Кулишов был в полном фронтовом облачении, с неизменным маузером в деревянной кобуре. Он размашисто вымерял свой кабинет вдоль и поперек, проявляя нетерпение. Под окном стоял его ярко-красный лимузин ЗИС-101, готовый отправиться на КП Морского полка. На ходу приняв доклад и стоя подписав приказы и планы, Кулишов устремился к двери. Но его остановило начальство – прибыли адмиралы Левченко и Жуков.

– Давно собираюсь познакомиться с вашими корректировщиками, поблагодарить их за хорошую работу. Что говорить, они помогли пехоте выстоять. Где можно с ними встретиться? – спросил Левченко.

– На Жеваховой горе, там сейчас затишье.

– Вот туда и поехали. На КП Филиппова.

Огненный ЗИС выкатил со двора.

В Восточном секторе командир 421-й стрелковой дивизии Коченов решил улучшить положение своих подразделений. В Межлиманье батальон Волошко повел наступление, а Морской и Пограничный полки завязали бой, чтобы сомкнуть фланги.

Звонит командир «Бойкого»:

– Мой корпост с фронта вызывает меня на позицию для ведения огня в поддержку Осипова.

– Ждите приказаний, – ответил я. И подумал: «Это же очень хорошо, что пехотный командир может вызывать через корпост по радио свой корабль даже из гавани. И радиовахту несут хорошо. Нет, что ни говорите, а Филиппов и Баратов поработали на славу».

Но командующий флотом имел на сей счет свое мнение. Он своеобразно оценил нашу боевую работу в кризисные для Одессы дни. Редко, но бывало такое с Филиппом Сергеевичем Октябрьским. Опытный военачальник, обладавший острым природным умом, сделавший много больших и добрых дел, внимательный к людям, он мог иногда ну не то чтобы капнуть деготь в мед, а сгоряча, без зла бросить человеку незаслуженный упрек. Хотя потом начнет искать пути к сердцу этого человека, чтобы исправить свою промашку. Он на редкость был искренен с подчиненными и доверял людям. И вот тут недобросовестный докладчик, глубоко не разбирающийся, к примеру, в артиллерийских тонкостях, да еще с намерением оговорить людей, мог ему доложить свою ошибочную оценку событий, сбить его с толку, вызвать бурную реакцию и тем сослужить ему и общему делу плохую службу.

Я собрался уточнить задачу «Бойкому», когда мне вручили радиограмму Октябрьского, адресованную Кулишову и в копии Жукову. В ней говорилось, что нельзя корабельную артиллерию превращать в полковую и ставить ей задачи по поддержке пехоты. Надо стрелять мало и по специальным объектам. Рекомендовалось почитать азбуку морской артиллерии.

Вот это да! Такое могло поставить в тупик. Сразу было видно, что Октябрьский писал радиограмму сам, без консультации с флагартом флота, по докладу человека, мало сведущего в артиллерийских делах, побывавшего у нас, но не вникшего глубоко в сухопутную обстановку Радиограмма не подписана членом Военного совета Кулаковым. Он, безусловно, воспротивился бы посылать ее защитникам Одессы, так как был у нас в кризисный период, видел обстановку и мог оценить роль морской артиллерии в тот период. Он, конечно, сказал бы командующему, что в Восточном секторе сражается дивизия со сборными полками, без штатной дивизионной и полковой артиллерии и что корабли восполняют этот некомплект. И корпосты посланы в батальоны, чтобы корректировать огонь по вражеской пехоте, а не по каким-то «определенным объектам», которые где-то в тылу врага и с передовой их не видно.

Октябрьский, видимо, не принял во внимание, что в Одессе находился заместитель наркома ВМФ Левченко, видевший обстановку своими глазами и понимавший, как лучше распорядиться корабельной артиллерией. Получалось, что все установки Левченко отменяются. Радиограмма противоречила решению Военного совета флота, требовавшему биться за Одессу до последнего снаряда. К тому же в отчете командования эскадры о стрельбах кораблей под Одессой отмечалось «хорошо поставленное дело использования кораблей, придаваемых Одесской базе, с применением базовых корпостов».