Михаил Хазин - Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите

Необходимо заметить, что даже миллионные демонстрации в столице не представляют угрозы для хорошо организованной правящей группировки [259] Так, ни к чему не привели многомиллионные протесты в том же Иране в июне 2009 года. Не про кого было кричать «Аллах акбар!». . Однако сплоченность группировки Резы Пехлеви к этому времени была серьезно подорвана: у шаха был диагностирован рак, и всем было ясно, что долго он не протянет [260] Шах умер в июле 1980 года, меньше чем через два года после описываемых событий. . Вопрос о преемнике по понятным причинам (гибрис-синдром и конкуренция у трона) невозможно было даже поставить, но каждый из придворных всерьез задумывался: а что дальше? Шансы Хомейни на приход к власти в этот момент уже были выше, чем у любого из альтернативных кандидатов, и третье правило придворного (вовремя предать – значит предвидеть) заработало в полную силу. Шах стал делать одну уступку за другой, и 29 декабря 1978 года согласился покинуть Иран, оставив страну на свеженазначенного премьер-министра Бахтияра. Тот (согласно первому правилу придворного) сразу же стал искать контактов с Хомейни (перебравшемуся к этому времени в Париж), и на этом «революция» фактически была закончена. Формальности, вроде триумфального прибытия Хомейни в Тегеран и учреждения Исламской республики, заняли еще несколько месяцев, и в ноябре 1979 года Хомейни стал официальным верховным лидером Ирана.

Как видите, аятолла Хомейни (в отличие от предыдущих «революционеров») сумел не только начать революцию, но и успешно ее закончить, заняв место единоличного правителя. Так почему же мы учим вас трем правилам придворного (привлечь внимание монарха, завладеть всем вниманием монарха, вовремя предать), а не правилам делания революций? Только ответив на этот вопрос, вы и в самом деле поймете, куда мы клоним!

Читатель.Потому, что революции типа иранской – редкость, а куда чаще встречаются революции типа английской, французской и российской?

Теоретик.Это верно; типичная революция представляет собой вовсе не военную кампанию, направляемую к победе твердой рукой полководца, а ужасающую неразбериху, результат которой невозможно предсказать заранее. Такие революции действительно пожирают своих детей, и ладно бы детей – столь же эффективно они убивают своих инициаторов.

Эта на первый взгляд странная закономерность прямо следует из все тех же законов Власти. Ослабление или свержение привычного монарха разрушает основной способ конкуренции между группировками – слово верховного сюзерена. Как только такой сюзерен исчезает, единственным способом выяснить, кто кому должен подчиняться, оказывается прямое насилие. Но как раз к нему группировки и оказываются не готовы: долгие годы их основным оружием были придворные интриги, направленные на завоевание благосклонности монарха. В результате в начавшейся кровавой каше власть достается не самой крупной и даже не самой сплоченной, а самой агрессивной из группировок, той, которая первая начинает «революционный террор» и лучше других умеет контролировать взбунтовавшуюся толпу.

Однако причина, по которой мы не учим вас делать революции при монархической Власти, заключается в другом. Посмотрите еще раз на главных участников событий в Иране – шаха Везу Пехлеви (59 лет) и аятоллу Рухоллу Хомейни (76 лет). Хомейни был на 17 лет старшесвоего противника! Когда молодой шах в 1953 году прятался за спинами англо-американских наемников, свергавших национальное правительство Моссадыка, Хомейни уже был аятоллой; когда в 1963 году шах проводил либеральные реформы (названные Белой революцией), Хомейни стал их главным противником и был заключен в тюрьму вместе с сыном, а позднее выслан из страны. Ни единой секунды Хомейни не был придворным иранского шаха, а всегда оставался независимым сюзереном, командовавшим своей собственной (религиозной) властной группировкой и постоянно претендовавшим на верховную Власть. В отличие от придворных, погрязших в дворцовых интригах, Хомейни фактически вел необъявленную войну с шахским режимом. Так стоит ли удивляться, что в условиях революции именно Хомейни оказался тем будущим монархом, к которому обратили свои надежды все отвернувшиеся от шаха властные группировки? [261] Точно такая же история приключилась с Нельсоном Манделой, которого правительству ЮАР пришлось в 1990 году выпустить из тюрьмы, а в 1994 году – привести к власти путем «демократических выборов».