Михаил Хазин - Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите

Пистойя – городок неподалеку от Флоренции, на полдороге к Лукке. В начале 1500-х годов в нем обострился давний конфликт между семьями Канчельери и Панчиатики (восходивший еще к старинной вражде между гибеллинами и гвельфами). Макиавелли предложил флорентийскому совету вмешаться в конфликт военной силой и установить в Пистойе мир; однако его предложение было отвергнуто. В 1502 году в Пистойе началась гражданская война, в результате которой к 1503 году многие его жители были убиты, а город частично разрушен. Знакомый сценарий и для XXI века, не так ли?

Разумеется, если его невиновность известна лишь самому государю, а остальные считают его виновным; иначе такая кара хуже, чем преступление.

Забегая вперед, отметим, что поражающее русских на Западе «доносительство» (когда граждане вызывают полицию по любому поводу, например, из-за играющей в 23:01 музыки) относится именно к такому типу поведения. Да, вызывать полицию к соседу нехорошо (с точки зрения морали); но это необходимое зло, без которого подъезд может превратиться в притон, и это, если угодно, доблесть.

Как мы увидим в третьей главе, фактически это было открытие национального государства, первые образцы которых стали появляться в Европе только в середине XVIII века.

Флорентийская республика просуществовала (с небольшими перерывами) с 1115 по 1532 год, и хотя не достигла величия Рима, все же оказалась стабильнее большинства мусульманских династий.

В полном согласии с Ибн Хальдуном: единоличное правление – мулк – гибель династии.

В XXI веке этот вывод Макиавелли вполне согласуется с практикой: великие государства современности – США, Китай, Евросоюз – как раз и являются «республиками», власть в которых распределена между разными группировками, а не сосредоточена в руках одного человека.

Мы уже писали о такой ситуации, рассказывая о теории власти Аристотеля.

Сдаться варварам в плен, оставить оружие и «пройти под игом», то есть каждый римлянин должен был поодиночке, пригибаясь, пройти меж трех копий, осыпаемый насмешками победителей.

Мы пишем «религия», но понимаем под ней любые формы сильных и дорациональных убеждений; сюда относится и патриотизм, и фанатизм, и «пролетарский интернационализм»; содержание убеждений не столь существенно, главное, чтобы они задавали образцы поведения к большинство граждан автоматически им следовало.

Ту же самую мысль через 250 лет образно высказал Томас Джефферсон: «Дерево свободы нужно поливать время от времени кровью патриотов и тиранов».

А уж как были шокированы ей современники Макиавелли, твердо помнившие, что сила любого государства заключается в единстве и отсутствии оппозиции, даже кратко пересказать невозможно!

Вспоминается «игра» Гарина и Шельги из «Гиперболоида инженера Гарина», проводившаяся по этому самому правилу. Не убивая друг друга до смерти, они в постоянной конкуренции захватили весь мир.

Кто именно «они», станет ясно уже в следующем разделе.

Обратите внимание, что начиная с Макиавелли, «государь» (сюзерен, властная группировка) и «государство» становятся разными субъектами: что хорошо одному (единоличная, а потом и наследственная власть), то плохо для другого (деградация правящей династии).

Это не шутка: добрую треть фундаментальной книги «Насилие и социальные порядки» Норта, Уоллиса и Вайнгаста занимает описание эволюции правовой системы Великобритании в XIII-XVIII веках. Доберись они до современности, этот раздел занял бы целую книгу.

Парламентские разногласия вокруг политического устройства Англии оформились в политические партии в ходе дискуссии по поводу Билля о запрете (предлагалось запретить брату Карла II, Джеймсу, будущему королю Якову И, наследовать английскую корону, в силу его католического вероисповедания) в 1678-1680 годах. Именно тогда появились либералы-виги (взявшие себе прозвище шотландских протестантов, начавших в 1637 году восстание против Карла 1) и консерваторы-тори (взявшие в отместку вигам прозвище ирландских повстанцев-католиков).

Другой вопрос, насколько эффективно она работает. Одна из популярных книжек про английского премьера Блэра называется «Новый Макиавелли», и, уж конечно, не в смысле «сторонник политических свобод». При всей сложности американской политической системы за пост президента США уже четвертое десятилетие соперничают представители всего двух семей, Бушей и Клинтонов. Тенденция к слиянию всех правящих группировок в одну – одна из самых сильных в человеческой истории, и противостоять ей весьма непросто.