Эдвард Люттвак - Государственный переворот. Практическое пособие

Ясно, что надо взвесить чистую политическую поддержку, которую даст новому режиму то или иное политическое заявление. Это означает, что придется принять во внимание не только политический вес каждой группы, но и скорость, с какой она может проявить свою мощь. После переворота где-нибудь в Латинской Америке благоволение далеких и рассеянных по стране крестьян вряд ли поможет нам одолеть немедленную мощную оппозицию военных и чиновников, в основном – выходцев из землевладельческой аристократии. Однако если же наши кратковременные позиции сильны, но в долгосрочной перспективе нам угрожает узурпация власти нашими же военными сторонниками, потребуется создать противовес, способный при необходимости стать источником прямой силы, – например, крестьянскую милицию. Таким образом, обратимся ли мы к «левой» политике аграрной реформы, чтобы обеспечить поддержку крестьянства в долгосрочной перспективе, или к «правой» политике подавления крестьян, чтобы заручиться немедленной поддержкой помещиков, – зависит от баланса между нашими краткосрочными и долгосрочными позициями.

Почти механические элементы, которые важны в особом климате после переворота, нарушат нормальный баланс между политическими силами в данной стране. Поэтому если наша краткосрочная позиция достаточно прочна, мы должны подавлять агитацию тех сил, которые непропорционально сильны в краткосрочном периоде, и культивировать поддержку со стороны тех групп, чья долгосрочная сила больше.

Один из элементов нашей стратегии находится примерно посередине между информацией и политической кампанией: проблема «легитимизации» переворота. Конечно, переворот незаконен уже по своему определению, но играет ли эта незаконность значение и можно ли бороться с ее последствиями, зависит от политической среды данной страны. Мы видели во второй главе, что в большинстве стран «третьего мира» легитимность или нелегитимность правительства не имеет большого значения; к правительству относятся как к части природы, то есть как к тому, к чему надо приспосабливаться, а не к тому, что принято оспаривать. Однако в других странах общие настроения масс могут быть более легалистскими. Один из путей легитимизации нового режима после переворота уже был отмечен, когда шла речь о выборе лиц, которых следует арестовать, – а именно сохранение номинального главы государства (там, где такая конституционная роль существует) в качестве нашего номинального главы государства. Таким образом, мы сохраним видимость преемственности государственной власти, а тем самым и видимость легитимности. Там, где глава государства не является номинальной фигурой, как при «президентском» режиме, придется использовать иную тактику: объявить о предстоящих выборах или референдуме (что-то вроде легитимизации постфактум) либо, в качестве альтернативы, открыто признать переворот чрезвычайным вмешательством в конституцию, но заявить, что он был совершен против антиконституционного режима. Тогда одно беззаконие предстанет причиной другого, но мы заявим, что если незаконность прежнего режима была добровольной и постоянной, то наша – вынужденна и временна .

Такие технологии имеют ограниченную ценность при организации политического процесса, нужного для создания массовой базы поддержки и укрепления нашего авторитета, поскольку все зависит от конкретной политической среды, в которой нам предстоит действовать; но одна из частных проблем – признание нового режима иностранными государствами – требует дополнительного рассмотрения. Это почти всегда чрезвычайно важно для тех стран «третьего мира», чьи финансовые ресурсы находятся главным образом за границей. Если большая часть находящихся в их распоряжении средств поступает в виде иностранных кредитов, инвестиций или грантов, а иностранцы выполняют жизненно важные административные, технические и иногда даже военные функции, поддержание хороших отношений с определенной страной-донором (или странами) может оказаться определяющим фактором для нашего политического выживания после переворота. Преждевременное признание иностранным государством, то есть признание, полученное в период, когда прежний режим еще сохраняет определенную степень контроля, стало рассматриваться в международном праве как одна из форм агрессии. Но обычно признание в отношении нелегитимных режимов происходит по истечении определенного промежутка времени, если есть убедительные доводы в пользу преемственности во внешней политике этого государства. Заверения такого рода даются просто и публично в виде формальных заявлений о том, что членство страны в союзах и группировках сохранится, международные соглашения и обязательства будут соблюдены, а легитимные интересы иностранных государств в данной стране – не нарушены. Так, например, лидеры Национального совета освобождения Ганы, сформированного после свержения Нкрумы, объявили, что Гана сохранит свое членство в Содружестве наций, Организации Африканского Единства и ООН и будет соблюдать взятые на себя режимом Нкрумы международные обязательства. Точно так же пришедшие к власти в результате переворотов режимы в арабском мире обычно объявляют, что останутся членами Лиги арабских государств, а латиноамериканские страны говорят то же самое про Организацию американских государств. Гораздо важнее подобного рода деклараций значительная дипломатическая активность, которая разворачивается после переворота (а иногда даже и до него). Целью этих дипломатических действий является выяснить политическую ситуацию, а в наши дни – и дать представление об идеологической ориентации заговорщиков или же скрыть таковую. Большинство стран мира следуют британской дипломатической доктрине, признавая режимы, реально контролирующие территорию тех или иных стран. Но эта доктрина столь же гибка, сколь и само определение «контроля»; таким образом, в признании может быть и временно отказано, если прежний режим сохраняет контроль над частью национальной территории, как в случае с отказом Великобритании признать республиканский режим в Йемене.