Дмитрий Верхотуров - Сталин и женщины

Каким образом можно было бы оценить сталинскую политику в отношении женщин? На мой взгляд, так: выросло не то, что предполагалось изначально.

В начале были широкие планы полного освобождения женщин, не только в юридическом смысле, но и в сугубо практическом – общественном, производственном, бытовом. По существу, советская власть поначалу ставила задачи превратить женщин в полностью равноправных граждан, которых от мужчин отличала бы только одна особенность – рождение детей. Притом деторождение мыслилось минимально обременительным для женщины, поскольку уход за детьми должен был в значительной части, если не почти полностью, быть переложен на общественные учреждения.

К концу сталинской эпохи эти планы не только не были реализованы, но и отстояли от практической реализации почти так же далеко, как и в первые годы революции. Женщины, конечно, не стали полностью равноправными гражданами с некоторыми особенностями. Более того, пережитки старого быта и прежнего отношения к женщинам оставались еще весьма сильны и прорастали везде, где только предоставлялась возможность. Вообще опыт показал, что обеспечить хотя бы частично женское равноправие в том широком смысле, как это понималось в первые годы революции, по крайней мере на том уровне общественного развития, какое было в СССР в сталинское время, можно лишь постоянными вниманием, усилиями и материальными затратами. Как только общество оказывалось отвлечено на что-то другое, например, на большую войну, так сразу женское равноправие сильно проседало, вплоть до частичного возврата прежних обычаев (после войны в Средней Азии отмечалось и многоженство, и ношение паранджи, и даже случаи калыма).

Таким образом, советскую власть в осуществлении прекрасных мечтаний о полном равноправии женщин постигла неудача. Причины ее вполне очевидны, и на первом плане стоит постоянная военная угроза в сочетании с острейшим недостатком материальных средств для решения различных женских проблем. Судя по всему, эта неудача осознавалась руководством и была для него обескураживающей. По крайней мере, после полного провала коллективизации быта и полной перестройки бытовых привычек в середине 1930-х годов риторика в публикациях стала заметно меняться, разговоров о полном равноправии с мужчинами становилось все меньше, и женщины стали постепенно восприниматься как часть населения с особыми запросами, которые советское государство должно удовлетворить. От прекрасной мечты явочным порядком отказались.

Однако именно от сталинского времени в положении женщин осталось несколько крупных завоеваний, которые существуют и поныне. Во-первых, юридическое равноправие женщин с мужчинами, от чего советская власть ни на день не отказывалась. Хотя женщин могли зажимать и вытеснять из общественной жизни, все же это явление рассматривалось как нарушение правил и считалось ненормальным.

Во-вторых, допуск женщин практически ко всем видам профессиональной деятельности. От этого советская власть также не отказывалась и приложила немало усилий к практической реализации женского права на труд. Если раньше женская юбка в цехе считалась немыслимой, то теперь, наоборот, очень многие профессии немыслимы без работниц.

Правда, в этом деле также пришлось считаться с наличной действительностью, и в сталинские времена развитыми и квалифицированными работницами, стоящими наравне и выше мужчин, стали далеко не все женщины, а сравнительное небольшое меньшинство, составившее советскую женскую элиту. Это произошло также от бедности, поскольку образование всех женщин требовало коренной перестройки быта, которая провалилась. Такое положение и сейчас: женщины могут занять любое место, работать по любой профессии, но это достигается меньшинством женщин.

В-третьих, и это одно из самых выдающихся достижений советской власти вообще – система охраны материнства и детства, поддержки матерей. Сеть специальных учреждений росла и развивалась с первых дней революции, пока не превратилась, уже спустя много лет после войны, во всеобъемлющую и всеохватывающую систему, существующую и поныне. Охрана материнства и детства была в СССР главной опорой женского равноправия, и без нее не удалось бы достичь и десятой доли достижений в области разрешения женского вопроса.

Что же касается участия женщин в армии и в военной промышленности в ходе войны, то и тут практика внесла свои коррективы. В первых главах была изложена позиция, существовавшая до Второй мировой войны, когда действительно строились самые далеко идущие планы вовлечения женщин в дело обороны. Опыт Великой Отечественной войны показал, что отчасти это правда, что женщин действительно можно массово привлечь или даже мобилизовать на военное производство, женщины могут служить в армии, воевать на всех видах боевой техники, ненамного в этом отличаясь от мужчин. Сталин без труда мог набрать женские дивизии и даже армии, благо у него был обученный еще до войны женский резерв почти в миллион человек и велось еще обучение женщин военному делу в ходе войны, только этого он не сделал. Цена вопроса оказалась слишком большой. Довольно быстро выяснилось, что интенсивный труд женщин на военном производстве и их массовый призыв в армию, с неизбежными потерями в боях, способны породить такие демографические потери в виде нерожденных детей, что они могут сравняться и даже превысить собственно боевые потери армии. Современные оценки потерь Красной армии с учетом исправления всех ошибок учета составляют 11–12 млн человек, а число нерожденных детей достигало 11 млн человек, и еще 1,3 млн детей умерли во время войны в силу роста детской смертности.