Джейкоб Аппель - Кого спасают первым? Медицинские и этические дилеммы - как решить их по совести и по закону

Появилось мнение, что мужчинам необходимо придумать эквивалент аборта, чтобы иметь право не становиться отцом.

В редких случаях суды все же принуждают женщин к аборту. Например, женщин с когнитивными нарушениями могут обязать сделать аборт без их осознанного согласия, если суд решит, что прерывание беременности в их интересах. В 2014 году Британский суд по делам семьи именно так поступил с тринадцатилетней девочкой с IQ 54. В штате Массачусетс судья Кристина Л. Хармс принудила к аборту больную шизофренией 32-летнюю Мэри Мо, на чем настаивали родители женщины (решение было отклонено после рассмотрения апелляции). Контракты с суррогатными матерями также часто содержат пункты об аборте, в которых оговаривается прерывание беременности в случае выявления врожденных дефектов или по просьбе пары-заказчика (в России тоже имеется такая практика). Во время президентской кампании 2012 года сын кандидата Митта Ромни по имени Тэгг обрел дурную славу, поскольку включил такой пункт в свой контракт о суррогатном материнстве, хотя всегда высказывался против абортов. Позднее адвокат Тэгга заявил, что это решение было ошибкой. Однако в таком вопросе вряд ли возможно принуждение. Пара может сослаться на данный пункт, чтобы избежать оплаты, но не для того, чтобы убить плод, несмотря на возражения суррогатной матери.

Конечно, если считать все аборты аморальными, то у мистера Шредера недостаточно оснований для того, чтобы требовать его. Однако если считать неправомерными только принудительные аборты, то случай Джоан можно рассматривать как редкое исключение из этого принципа. Можно представить себе ситуацию, в которой Джоан похитила ценное имущество мистера Шредера, например драгоценный камень, а затем хирургически имплантировала его себе под кожу. Вы бы одобрили принудительную операцию, необходимую для возвращения украденной вещи? Если ваш ответ «да» и вы не имеете возражений против абортов в принципе, то можете привести веский аргумент в пользу того, чтобы «вернуть» плод, который женщина украла у мистера Шредера. Этические убеждения Джоан могут при этом не учитываться.

Амбер, одинокая 22-летняя женщина, работает моделью купальников. Она решила родить ребенка для себя и ходила на свидания с многочисленными бывшими бойфрендами, чтобы забеременеть. Теперь, когда Амбер забеременела, она не знает, кто из мужчин является отцом ребенка, и не хочет знать. На самом деле она даже не говорит никому из них, что беременна.

Амбер четко дала понять своему акушеру-гинекологу, что она категорически против кесарева сечения. В ответ на слова врачей о том, что в некоторых случаях кесарево сечение является медицинской необходимостью, она смеется и говорит: «Если вы разрежете меня, я обращусь в суд, и вы останетесь без штанов». В результате от нее отказывается несколько врачей, и она приходит к выводу, что о кесаревом сечении лучше не упоминать на первой консультации. Она решает поговорить об этом с доктором Чендлером, ее новым гинекологом, непосредственно перед родами.

К сожалению, всего за несколько дней до предполагаемой даты родов у плода возникают серьезные проблемы. Без экстренного кесарева сечения младенец, вероятно, умрет. Амбер отказывается от операции со словами: «Ни один ребенок не стоит шрама». Времени на то, чтобы решать вопрос в судебном порядке, нет.

Следует ли доктору Чендлеру провести кесарево сечение без согласия Амбер?

Случаи отказа женщин от кесарева сечения, необходимого с медицинской точки зрения, относительно редки. Большинство психически здоровых женщин хотят, чтобы их дети выжили, и готовы ради этого пойти на жертвы, например операцию. Однако это не абсолютно безопасная процедура. Даже здоровые женщины умирают во время кесарева сечения в три раза чаще, чем во время естественных родов (13,3 смертей на 100 тысяч родов). Будущих матерей волнуют не только косметические дефекты (которые так беспокоят Амбер), но и другие последствия этой серьезной и опасной для жизни операции.

Хотя случаи принудительного кесарева сечения поднимают вопросы, аналогичные тем, что возникают при обсуждении элективных абортов, многие специалисты отмечают несколько различий между ними. Хотя доносить плод до нужного срока непросто, это далеко не так тяжело, как подвергнуться опасной полостной операции против своей воли. В таких делах, как «Роу против Уэйда», намерение матери обычно заключается в прекращении жизни плода. Тем не менее многие споры по поводу принудительного кесарева сечения касаются матерей, которые очень хотят, чтобы их дети выжили, но просто не согласны с мнением врачей или готовы пойти на более высокий риск. Известно множество случаев, когда врачи боролись в суде за принудительное кесарево сечение и проиграли, а матери в итоге рожали здоровых младенцев естественным путем. В случае Амбер логично спросить, какова вероятность, что ребенок умрет без кесарева сечения: 60 или 99 процентов? Поскольку общество обеспокоено выживаемостью плода, преодолевшего определенную черту в развитии, необходимо решить, в какой момент риск для доношенного младенца становится достаточно высоким, чтобы право на принятие решений перешло от матери к государству. Также возникает вопрос о важности мотивации Амбер. Если бы ее отказ делать кесарево сечение был вызван не страхом изуродовать тело шрамом, а опасением за свое здоровье или религиозными убеждениями, изменило бы это ситуацию?